Колумб был остолопом

В прохладные сумерки бара вошел новый посетитель, и сидящий у столика в углу жизнерадостный толстяк завопил, перекрывая голосом шум кондиционера:

— Эй, Фред! Фред Нолан! Идите к нам! Познакомьтесь с профессором Эпплби — главным инженером звездолета «Пегас». Я только что продал профессору партию стали для его коробочки, давайте по этому поводу выпьем!

— С удовольствием, мистер Барнс, — согласился Нолан. — А с профессором мы знакомы, моя компания поставляет ему приборы.

— Ну тогда тем более необходимо выпить. Что вам, Фред? «Старомодный»? А вам, профессор?

— И мне. Только не зовите меня профессором, пожалуйста. Во-первых, я не профессор, во-вторых, чувствую себя стариком, когда вы меня так называете.

— Хорошо, док! Эй, Пит, два «старомодных» и один двойной «манхэттен»! А я-то и впрямь раньше представлял вас старцем с длинной седой бородой. Но вот теперь, познакомившись с вами, все никак не могу понять…

— Что именно?

— Зачем вам, в ваши-то годы, хоронить себя в такой глуши…

— «Пегас» ведь в Нью-Йорке не построишь, — заметил Эпплби, — да и стартовать отсюда удобнее.

— Оно, конечно, но я о другом. Я вот о чем… Вам нужны специальные сплавы для звездолета. Пожалуйста, я продам. Но скажите мне, на кой вам все это сдалось? Что вас тянет на эту Проксиму Центавра?

— Ну, этого не объяснишь, — улыбнулся Эпплби. — Что тянет людей взбираться на Эверест? Что тянуло Пири на Северный полюс? Почему Колумб уговорил королеву заложить ее бриллианты?

Бармен принес поднос с напитками.

— Послушай, Пит, — обратился Барнс к нему. — Ты бы согласился лететь на «Пегасе»?

— Нет. Мне здесь нравится.

— В одних живет дух Колумба, в других он умер, — отметил Эпплби.

— Колумб рассчитывал вернуться обратно, — стоял на своем Барнс. — А вы? Вы же сами говорили, что лететь не меньше шестидесяти лет. Вы же не долетите!

— Мы — нет, наши дети — да. А обратно вернутся наши внуки.

— Но… Вы что, женаты?

— Разумеется. Экипаж подбирается только семьями. Весь проект рассчитан на два-три поколения. — Инженер вынул из кармана бумажник. — Вот, пожалуйста, миссис Эпплби и Диана. Ей три с половиной года.

— Хорошенькая девочка, — взглянул на фотографию Барнс. — И что же с ней будет?

— Как что? Полетит с нами, разумеется. — Допив коктейль, Эпплби встал. — Пора домой.

— Теперь моя очередь угощать, — сказал Нолан после его ухода. — Вам то же самое?

— Ага. — Барнс поднялся из-за стола. — Пошли за стойку, Фред, там пить удобнее, а мне сейчас надо не меньше шести бокалов.

— Пошли. А с чего это вы так завелись?

— То есть как «с чего»? Разве вы не видели фото?

— Ну и что?

— Что! Я торговец, Фред, продаю сталь, и мне плевать, на что ее употребит заказчик. Я готов продать веревку человеку, который собирается ею удавиться. Но я люблю детей. А тут эта малышка, которую родители берут в сумасшедшую экспедицию!.. Да ведь они обречены на гибель! Они не долетят!

— Может, и долетят.

— Все равно это безумие. Давайте скорее, Пит, и налейте себе тоже. Вот Пит, он у нас человек мудрый! Он-то ни в какие звездные авантюры не пустится. Подумаешь, тоже! Колумб! Да дурак он был, Колумб! Остолоп! Сидел бы себе дома и не рыпался!

— Вы неверно меня поняли, мистер Барнс, — покачал головой бармен. — Ведь если бы не такие люди, как Колумб, нас бы сегодня не было здесь, верно? Просто по характеру я не путешественник. Но путешественников уважаю. И ничего не имею против «Пегаса». А дети были и на борту «Мэйфлауэра».

— Это совсем не одно и то же, — возразил Барнс. — Если бы господь предназначал человека для полетов к звездам, он создал бы нас с ракетными двигателями.

— Мой старик, помнится, считал необходимым ввести закон против летательных аппаратов, потому что людям от природы не дано летать. Он был не прав. Людям всегда хочется попробовать что-нибудь новое, отсюда и прогресс.

— Вот уж не думал, что вы помните время, когда люди еще не летали, — сказал Нолан.

— О, что вы, я уже стар! Да уже здесь лет десять прожил, не меньше.

— А по свежему воздуху не скучаете?

— Нет. Когда я продавал напитки на Сорок второй улице, свежего воздуха там не было и в помине, так что не по чему скучать. А здесь мне нравится. И всегда есть что-то новое. Сначала атомные лаборатории, сейчас вот «Пегас». А главное — здесь мой дом. И… всего одна шестая сила тяжести. На Земле у меня все время опухали ноги, когда я стоял за стойкой, а здесь я вешу всего тридцать пять фунтов.

Нет, мне нравится здесь, на Луне.

Угроза с земли

Меня зовут Холли Джоунс, мне 15 лет. Я из третьего поколения, родилась здесь, в Луна-Сити. Живу с родителями в Доме Артемиды. Это кооператив в Пятом уровне, на глубине 800 футов. Но дел у меня по горло, так юго дома я появляюсь редко.

По утрам я в технической школе, во второй половине дня занимаюсь или летаю со своим компаньоном Джеффом Хардести, а когда прибывает туристический корабль, сопровождаю кротов. Вот и сегодня прямо из школы отправилась его встречать.

Из карантина, как стая гусей, тянулись туристы. Я не стала лезть вперед, мистер Доркас и без того знает, что работаю я лучше всех. В гидах я временно, мое основное занятие космические корабли. Но раз уж взялась за чго-то, делай как следует.

Мистер Доркас меня заметил.

— Холли, подойди, пожалуйста. Мисс Брентвуд Холли Джоунс будет вашим гидом.

— Холли, — повторила она, — какое необычное имя. Ты, правда, гид, детка?

К кротам я отношусь терпимо. Некоторые из моих самых близких друзей — земляшки. Как говорит папа, родиться на Луне счастье, земляшкам просто не повезло. В конце концов и Гаутама Будда, и Христос, и доктор Эйнштейн были этими.

Но до чего же они раздражают! Если бы не старшеклассники, кто бы, интересно, с ними работал? Я ответила:

— В моем документе написано именно так, — оглядев ее при этом с ног до голоны, точно так же, как она в тот момент оглядывала меня.

Ее лицо показалось мне знакомым. Возможно, я видела ее фотографию в светской хронике какого-нибудь земного журнала. Одна из многочисленных тамошних бездельниц. Она была хороша до противности… Глядя на ее шелковистую кожу, мятые, волнистые, серебристо-светлые волосы, фигуру и все прочее, я чувствовала себя уродцем на детском рисунке. Но не ощутила дурных предчувствий. Она ведь была кротом, а кроты не в счет.

— Все гиды по городу —