систему» Цзянчжоу. Даже получив серьезную травму, она молча пробила в высокоэнергетическом изолирующем экране дыру.

— Этот демон слишком силен, уходим… Отступаем!

Но тень не обратила никакого внимания на этих смертных муравьев. Тело из ртути просочилось через барьер и из последних сил бросилось к Шэн Линъюаню. До ушей оперативников вновь донеслось жужжание, которому вторило неясное и далекое эхо. Казалось, это было эхо могучих крыльев божественной птицы, явившейся в мир из глубины веков.

Еще одна огненная стрела прошила небеса. Вспоров темноту подобно молнии, она без труда настигла тень.

В этот самый момент Шэн Линъюань, следуя за знакомой аурой, приблизился к одной из древних могил. Надгробная плита была пустой, она одиноко стояла на возвышенности, с которой открывался вид на храм предков. Это место было сокровищницей, в которой сходились четыре «кровеносные системы земли» Цзянчжоу. Черный туман в руках Шэн Линъюаня обратился в меч. Одним ударом Его Величество расколол надгробие, вонзив туманное лезвие на три чжана в землю.

Как и ожидалось, в могиле не было гроба. Внутри покоилась лишь белоснежная раковина. Никто не знал, как давно ее здесь захоронили, но она был безупречно чистой… Усыпанная сияющими драгоценными камнями, она выглядела также, как раковина, которую Шэн Линъюань собственноручно разрубил мечом три тысячи лет назад. Разница лишь в том, что эта была создана Всеслышащим, собиравшим для этого дела одежду и вещи, пропитанные темной энергией демона небес. В течении многих лет она бережно совершенствовалась в «кровеносной системе» Цзянчжоу. Раковина была окутала зловещей аурой демона небес и едва заметно светилась.

Пронзенная огненной стрелой тень издала душераздирающий вопль, и Шэн Линъюань без колебаний опустил меч.

Окутывавшая раковину темная энергия вернулась к своему истинному владельцу, словно уставшая птица, что, наконец, возвратилась домой. Налившись красным, раковина раскололась, и «кровеносная система земли», бывшая в подчинении несколько сотен лет, наконец, освободилась.

С трудом выбравшись из огня, тень рухнула на землю. Преодолев ползком еще пару метров, она протянула к разбитой раковине бесформенную руку.

Все было так же, как и три тысячи лет назад… Вечность блуждая по земле, тень так и не обрела своего лица.

Окутывавшая раковину аура рассеялась, и тень снова охватил огонь, окончательно запечатавший Бедствие. Растекшаяся «ртуть» превратилась в камень.

Где-то в вышине грянул гром, и Шэн Линъюань покорно приготовился исчезнуть.

Когда молния обрушилась на него, Его Величество вздохнул с облегчением. Он чувствовал, что оковы, наложенные на него небесами, снова защелкнулись.

Шэн Линъюань отлетел на три чжана назад, но не успел он упасть, как его тут же подхватили чьи-то дрожащие руки.

Огненные крылья окрасили его вечно холодные глаза в цвет пламени. Свет и тень слились воедино, и Его Величество, казалось, наконец-то ожил.

Сюань Цзи осторожно опустил его на землю. Под прикрытием его раскрытых крыльев, Небесное Бедствие потеряло свою цель и теперь бесконтрольно крушило окрестности.

Блеск молний и сияние огня прекрасно дополняли друг друга, все окружающие звуки потонули в раскатах грома. Никто не произнес ни слова. Лишь Сюань Цзи пристально смотрел на человека перед собой.

Смотрел глазами сумасшедшего… который три тысячи лет колотил в запертую тюремную дверь.

Конец четвертого тома.

Том 5. Чужаки

Глава 93

Параллельные пути*

Редкий зимний гром разбудил опутанных миазмами людей. В небе сгустились темные тучи, и посыпался снег, похожий на гусиные перья.

Далекие горы озарило слабое сияние. Должно быть, израненная «кровеносная система земли» вновь вернулась в норму.

Пламя, окутавшее крылья Сюань Цзи, погасло, но от них все еще чувствовался жар. Снежинки подлетали ближе и таяли, не успевая коснуться алых перьев. Они испарялись, превращаясь в туман, и, казалось, будто силуэт юноши окутывало мягкое свечение. Словно сон, запечатленный крупным планом.

Сон… Во сне время не было таким безжалостным.

Шэн Линъюань выглядел так, будто снова превратился в восставшую из обгоревших обломков нефритовую куклу. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Оставшихся сил хватило лишь на то, чтобы поднять ресницы и посмотреть в нависшее над ним лицо того, с кем он когда-то делил дни и ночи, не имея возможности его рассмотреть.

Представители крылатого клана славились своей красотой. Их зрачки напоминали стекло. На лбу Сюань Цзи сиял тотем его предков, а уголки глаз тянулись к вискам. Он постоянно улыбался, и эта улыбка напрочь стирала ту высокомерную ауру «ничтожных и неотесанных бессмертных», что свободно парили на большой высоте1. Решающим штрихом2 в его образе была уместившаяся в уголке глаза маленькая родинка.

1 高来高去 (gāoláigāoqù) — свободно передвигаться на большой высоте туда и сюда (обр. в знач.: хорошо владеть воздушной гимнастикой).

​​​​​​​2 画龙点睛 (huàlóng diǎnjīng) — нарисовав дракона, пририсовать ему зрачки (обр. в знач.: добавить решающий штрих, завершающий штрих; подчёркивать суть; выделять главное).

«Надо же, он стал таким высоким. Его движения и жесты, все в нем пропитано годами жизни среди смертных. Кажется, что он с самого рождения был таким. От прежней наивности не осталось ни следа», — подумал Шэн Линъюань

Это отличалось от того, что он себе представлял… Если он вообще мог что-то «представлять».

В своей одинокой жизни Шэн Линъюань видел множество существ, его трудно было удивить. Он не раз смотрел на то, как смертные возносились на небеса и ныряли в море, но даже тогда не удивлялся. В конце концов, летая в небесах и плавая в море они все равно были людьми. Испокон веков человеческая натура оставалась неизменной.

И так продолжалось до тех пор, пока он не увидел Сюань Цзи. Только теперь Шэн Линъюань понял, что умер слишком давно. Так давно, что безнадежно отстал от жизни.

Сколько он себя помнил, он всегда играл с чувствами людей, но его собственные чувства давно исчезли.

Что ему теперь делать?

Шэн Линъюань не знал. У него не было выбора, кроме как испуганно улыбнуться Сюань Цзи. Но Его Величество так спешил, что его обычная улыбка, которая, казалось, давно приросла к его лицу, теперь испарилась без следа. Улыбнуться не вышло. Вместо этого Шэн Линъюань неловко и буднично приподнял уголки рта.

Оглушительный гром затих, а вместе с ним закончился и снегопад. Сразу после этого на помощь подоспели оперативники.

Шэн Линъюань первым услышал их голоса. Он открыл рот, желая что-то сказать прежде, чем рядом окажутся посторонние, но из-за спешки, не раздумывая, выпалил:

— Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Едва слова сорвались с его губ, как Шэн Линъюань тут же пожалел об этом. Это было слишком прямолинейно. Он никогда не был