Понурившись, Кен стоял на открытой террасе, не решаясь войти в дом. Как встретит его Эбигейл? Что скажет ему? Кен невесело усмехнулся, вспомнив, что всего лишь несколько часов назад считал себя удачливым игроком, у которого на руках все козыри. Теперь-то он прекрасно понимал, что из-за своей самоуверенности наломал дров и, может быть, навсегда испортил отношения с женой.

Эбигейл стала для него центром Вселенной, самым важным человеком в жизни. Рядом с этой женщиной, обладавшей врожденным благородством и великодушием, он ощущал себя нескладным грубоватым парнем из глубинки, не знающим, как себя вести в хорошем обществе.

— Кен, это ты? — прошелестел голос Эбигейл.

Кен вздрогнул от неожиданности и увидел в конце террасы смутный силуэт жены. Первым желанием Кена было отругать ее как следует за то, что она встала среди ночи и вышла на холодную террасу, рискуя простудиться. Но он сдержал себя. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Кен дал себе слово во что бы то ни стало не заводить новых ссор.

— Да, это я, — откликнулся он. — Что случилось?

— Ребенок…

Сердце Кена упало. Он стремительно бросился к Эбигейл и схватил ее за плечи. В лунном свете ее лицо казалось мертвенно бледным.

— Что с тобой? У тебя началось кровотечение? — задыхаясь от охватившего его сильного волнения, начал допытываться он.

Эбигейл покачала головой и кротко улыбнулась.

— Он шевелится! Я ощущаю его толчки! Кен, наш ребенок… — она не договорила, слезы радости душили ее.

Наш ребенок! — с ликованием отметил Кен. Она сказала «наш ребенок» — не мой или твой, а наш!

— Это чуть заметное шевеление, я его едва чувствую, и все же это такое радостное ощущение! — делилась своими переживаниями Эбигейл.

Кен погладил ее по щеке.

— Может быть, он сердится на меня за то, что я огорчил его маму. И, видит Бог, малыш прав, я заслуживаю самых серьезных упреков, — сказал он, сокрушенно качая головой.

Эбигейл потупила взор.

— Я обдумала все, что ты сказал, — промолвила она, — и пришла к выводу, что твои слова были справедливы. Устраиваясь в бутик, я не учла одного важного обстоятельства: существуют люди, которым это место нужно больше, чем мне. И, конечно, здесь, в Ричвилле, где бы я ни искала работу, работодатели будут прежде всего обращать внимание на мое имя, а не на мои деловые качества.

Приподняв за подбородок лицо Эбигейл, Кен вгляделся в ее глаза.

— Я тебя прекрасно понимаю, трудно быть постоянно центром всеобщего внимания. Ты правильно сделала, отказавшись от затеи устроиться в бутик. Прости, что я вел себя с тобой довольно грубо, вместо того чтобы спокойно объяснить свою точку зрения. Но уж такой у меня характер. — Кен вздохнул, прежде чем сделать признание: — Я понял, что подсознательно постоянно стремлюсь играть роль твоего наставника и опекуна. Мне хочется заботиться о тебе, оберегать от реальных и мнимых опасностей и…

— Ой! — вырвалось у Эбигейл, и она схватилась за живот. — Он опять пошевелился.

Кен улыбнулся и осторожно прижал ладонь к животу Эбигейл. Лицо молодой женщины выражало такое умиротворение и счастье, что он невольно залюбовался ею. Внезапно он ощутил под своей рукой легкий толчок.

— О Боже… — не веря себе, прошептал Кен. — Я чувствую, как он шевелится! Это… это так…

Эбигейл счастливо засмеялась. Она и не подозревала, что подобные минуты, пережитые вместе с любимым человеком, могут доставить ей ни с чем не сравнимую радость.

— Ты хотел сказать — это так невероятно? Удивительно? Замечательно?

— Да, это ни на что не похожее ощущение! — взволнованно воскликнул Кен и заключил Эбигейл в объятия.

В его поцелуе на этот раз было больше нежности, чем страсти, и Эбигейл тотчас забыла все причиненные ей обиды. В ее душе с новой силой вспыхнула надежда на то, что они могут быть счастливы вместе, несмотря на разницу в социальном положении, в воспитании, во взглядах на жизнь. Главное заключалось в том, что Кен дорожил ею и любил ее так, как никто никогда не любил. Легкий запах мяты и табака, исходивший от Кена, кружил ей голову. По телу Эбигейл разливался безмятежный покой. В крепких сильных объятиях Кена Эбигейл ощущала себя защищенной.

Внезапно ее осенило. Она поняла, что толкнуло ее в ту ночь принять предложение Кена выпить с ним в его номере. Она подсознательно искала надежную опору в жизни и инстинктивно потянулась к Кену. Но только теперь она обрела то, к чему отчаянно стремилась.

Кен взял Эбигейл на руки и понес в спальню. Сбросив куртки, они сели на кровать, и Кен начал медленно раздевать Эбигейл. Прикосновения его рук возбуждали ее. Он расстегнул на ней блузку, и тут Эбигейл вспомнила о своем безобразном нижнем белье.

— На мне такой ужасный лифчик, — извиняющимся тоном пробормотала она.

— Но это ненадолго, — успокоил ее Кен. Сняв с нее и отбросив в сторону блузку, Кен начал целовать шею Эбигейл, спускаясь все ниже. Нежась в его объятиях, она и не заметила, как Кен снял с нее бюстгальтер.

Эбигейл легла на спину и закрыла глаза, чувствуя, как ловкие пальцы освобождают ее от брюк. Потом Кен быстро разделся сам и, склонившись над обнаженной Эбигейл, коснулся губами ее щеки, губ, подбородка, шеи.

Когда его прерывистое жаркое дыхание обожгло грудь Эбигейл, она приподняла веки, ее глаза затуманились от охватившего ее острого желания. Ласковые руки Кена едва касались тела Эбигейл, все сильнее возбуждая ее. Она растворилась в потоке сладких ощущений, голова у нее шла кругом. Искусные пальцы Кена коснулись внутренней стороны ее бедер и начали продвигаться к сокровенным уголкам ее тела. Мощная волна возбуждения захлестнула Эбигейл, когда Кен добрался до самой чувствительной точки.

Эбигейл ждала и горячо желала каждого нового прикосновения, испытывая пронзительное наслаждение, граничащее со сладкой болью. Хриплый стон вырвался из груди женщины, она обхватила ладонями голову Кена и приблизила его лицо к своему. Их дыхание смешивалось, губы сливались в бесконечных поцелуях.

— Не бойся… не бойся, Кен… — шептала Эбигейл, задыхаясь от страсти. — Соитие не повредит ребенку…

Кен будто ждал этих слов. Он убрал руку, и Эбигейл обхватила ногами его бедра. Чувство реальности окончательно покинуло ее, она погрузилась в полузабытье, стремительно возносясь в неистовом вихре страсти к ее апогею.

Эбигейл больше не хотела обманывать себя. Да, я люблю Кена Уоррена, честно призналась она. Но это не принесло ей облегчения. У нее было тяжело на сердце. Кен ни разу не сказал, что любит ее, и это тревожило Эбигейл. Он говорил, что хочет заботиться о ней и ребенке, оберегать их. Но никогда не упоминал о любви. Вчерашняя ночь еще раз подтвердила, что они испытывают друг к другу неодолимое физическое влечение и прекрасно ладят в постели. Однако Эбигейл мечтала о большем.

Кен искренне беспокоился о ее здоровье, но это могло быть проявлением добрых дружеских чувств, и только. Ведь Полли рассказывала Эбигейл, что, когда была беременна, Кен постоянно помогал ей, окружал заботой. Нет, эти мысли сведут меня с ума! — в отчаянии подумала Эбигейл и тряхнула головой, прогоняя их.