– И у нас с Машкой одинаковые шубы будут, что ли? – надула губки девушка. – Нет уж, лучше подкоплю и сама куплю… Или заслужу.

– Не извольте беспокоиться, сделаем все в лучшем виде! – пообещал мастер. Хотя сейчас его, кажется, гораздо больше интересовала не предстоящая работа, а небрежно отброшенный Настасьей в сторону тючок – три предыдущих скорняка на просьбу «подремонтировать» мою наградную шубку отвечали лишь полными ужаса взглядами, так что в этой мастерской мы даже не стали ее разворачивать. Однако ремесленник и в туго скатанном валиком мехе сумел угадать настоящее произведение искусства: – Северная работа?

– Югорская, – подтвердила я.

– Макарий, – уверенно опознал он руку мастера. – Старик уже, а стежок к стежку кладет, точно шкурку так и сняли целиком… Лучше бы работать учился, а не цену набавлять! – с этими словами суровый воспитатель вновь отвесил подзатыльник великовозрастному сынку. Тот лишь шмыгнул носом, безропотно принимая отеческое наставление.

– Хотите, я вам ее подарю? – неожиданно решилась я. Честно говоря, смотреть на изуродованную красоту было просто мучительно, а выбросить – не подымалась рука. – Для перенятия опыта, так сказать…

– Не-нет-нет! – Мужик всполошно замахал руками, как будто я предложила ему постоять на стреме, пока буду обчищать королевскую казну. – Это слишком дорогой подарок!

– Можно сказать, просто бесценный, – горестно вздохнула я. – И он… ничего не стоит. Настенька, покажи…

Настасья послушно встряхнула шубку, в полный рост демонстрируя нанесенные меху повреждения.

Сказать, что увиденное потрясло скорняка – все равно что сравнить Ниагарский водопад с веселым ручейком в дренажной канаве. У сурового плечистого кожемяки аж слезы на глазах выступили:

– Как… Кто это сделал?.. Как такое могло получиться?..

– Несчастный случай. – Мне не хотелось углубляться в подробности, и мастер понятливо не стал настаивать. Как и продолжать отказываться от бесценного подношения – кажется, он просто окончательно потерял дар речи.

– Изготовим в кратчайшие сроки, госпожа придворная чародейка! – пробасил за него младший, отвешивая мне на прощание земной поклон.

– Просто гора с плеч, – искренне поделилась я, когда мы покинули лавку и прогулочным шагом направились обратно во дворец. – Хотя я, кажется, на радостях столько заказов набрала, что нам теперь придется варить мыло, не разгибаясь, весь следующий месяц. Даже не знаю, как время выкроить, чтобы заказ забрать, не говоря уже о том, чтобы праздно гулять…

– Справимся, – уверенно заявила Настасья.

– Вы все можете, – из-за плеча пробасил Левушка. А в следующий момент мы с Настасьей еле дышали, прижатые к стене ближайшего дома его бревнообразной рукой: – За нами кто-то следит! – страшным конспиративным шепотом сообщил телохранитель. – Вон те двое идут от самой лавки!

– А до лавки они шли за нами от дворца. – Я отвела руку и, поморщившись, растерла ребра – еще старые синяки не прошли. – Это же дворцовые гвардейцы, их ваш начальник за нами послал, для подстраховки…

– То-то я смотрю, рожи больно знакомые, – буркнул Лев. – Не доверяют, сталбыть… И правильно – в прошлый раз вон как опростоволосился, да и сейчас не сразу заметил…

– Потренируешься – и все придет, – попыталась я утешить бедолагу, но он лишь горестно вздохнул. Надеюсь, после возвращения во дворец пойдет тренироваться и накачивать мышцы, а не предаваться унынию и накладывать на себя руки…

– Вы гуляли без меня! – с порога разоблачила нас Машенька.

– Вовсе нет, выходили по делу, – подмигнув Настасье, бодро соврала я. – Сама помнишь, сколько нам всего назаказывали – надо запасы пополнить…

– А почему с пустыми руками?

– Заказали с доставкой… Откуда это так воняет? – Я сменила тему – безыскусно, но вполне искренне.

– О-о-о! – многозначительно протянула девушка. Проследив за ее взглядом, я еле удержалась от смеха.

Пожалуй, когда-то это было шубой… или дубленкой… дохой, а то и пуховиком – сейчас уже невозможно было сказать определенно.

– Что это?! – в ужасе воскликнула Настасья.

– Шуба! – не обращая внимания на нашу реакцию, с гордостью заметила вторая горничная.

– Кхм… И где же ты ее отко… достала? – Я опасливо отступила в сторону – не хотелось, чтобы наверняка обитающая в этих меховых развалинах моль обратила свое внимание на продукт посвежее.

– Одолжила у кухарки – она ведь все равно почти никуда не выходит…

– И я ее, в общем-то, понимаю, – под нос себе пробормотала Настасья.

– Главное – теплая! А моль… и вытрясти можно.

– Не только можно, но и нужно! – Отступив еще немного, я оказалась в лаборатории и категорически потребовала: – А еще лучше – вывесите ее за окно. Пусть хотя бы верхний слой промерзнет хорошенько.

– За окно? – удивились девушки.

Ах, да – здесь ведь и окна на зиму запечатываются так, что не откроешь, только если вместе с рамой высадить!

– Тогда хотя бы в холстину закатайте, а то эта гадость сейчас по всему дому расползется!

Мысленно я перебирала в голове травки, которыми можно было бы пересыпать этот выкидыш скорняжного искусства, чтобы несколько сократить поголовье опасных насекомых. Пижма, белая полынь, герань – все это только отпугивает, а не убивает. Табак? Интересно, а Америку тут уже открыли? Что-то при дворе мне ни разу не встречался никто, затягивающийся сигарой, курящий трубку или кальян… Из доступных способов борьбы с паразитами оставалось лишь мысленно пожелать им сдохнуть – что я и приговаривала всю дорогу, пока мы с Настасьей тщательно, почти герметически упаковывали шубу в мешок из старой простыни.

– Ну, рассказывай! – избавившись от биологической угрозы, потребовала я.

– О чем? – прикинулась невинной овечкой Машенька.

– Разумеется, последние придворные новости! Ни за что не поверю, будто повариха с тобой не поделилась!

– Я могу рассказать! – вскинулась было Настасья, но я осадила ее движением руки:

– Для тебя это уже не новости, можешь что-нибудь забыть или упустить. Лучше дополняй!

Как и следовало ожидать, за время нашего отсутствия во дворце случилось многое – но самое «вкусное» Машенька, конечно, приберегла под конец: историю нашего с ней похищения и чудесного освобождения в сплетнях и домыслах. С изумлением я узнала, что Тимоха похитил меня для того, чтобы я превращала для него свинец в золото. А получив решительный и категоричный отказ, посадил в яму и сковал какой-то специальной антиколдовской цепью. Но я и тут не сдавалась, под покровом ночи зубами перегрызая прочные звенья, а металлические опилки, чтобы не вызывать подозрений, проглатывала. Когда же наконец сумела разомкнуть звено и сбросить оковы – тут уж бандитам мало не показалось! Королевские егеря, прибыв на шум, успели уже к шапочному разбору – перепуганные разбойники сами сдавались в плен, невзирая на численное превосходство, и умоляли только об одном – защитить их от моего праведного, но оттого не менее страшного гнева. В конце концов удалось «спасти» для каторги почти всю шайку – недосчитались только самого атамана и его ближайшего приспешника, которых я сгоряча превратила-таки в жаб…