И вот стечение обстоятельств — Двор переезжает из Петербурга в Царское Село из-за вспыхнувшей эпидемии холеры. И здесь, прогуливаясь с мужем по живописным аллеям парка, юная красавица Пушкина встретится с российским самодержцем и его августейшей супругой — Александрой Федоровной. Но и для поэта та встреча с императрицей станет первой, и весьма значимой для него в будущем.

Как ни странно, но Александра Федоровна тогда проявила больший интерес не к Пушкину, — ее поразила необычайная одухотворенность молодой супруги поэта.

Фрейлина Александра Россет запишет в своем дневнике:

«Императрица сказала о Natalie: «Она похожа на героиню романа, она красива и у нее детское лицо»».

Мать поэта, Надежда Осиповна, сообщит последние новости дочери Ольге:

«…Император и императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться, и тысячу других милых и любезных вещей. И вот она теперь принуждена, совсем этого не желая, появиться при Дворе».

Сколько юных красавиц были бы в восторге от столь оглушительного успеха — Наташа готова лишь подчиниться монаршей воле…

Дедушке, Афанасию Николаевичу, в Полотняный Завод летит ее трогательное письмо:

«Я не могу спокойно прогуливаться по саду, так как узнала от одной из фрейлин, что Их Величества желали узнать час, в который я гуляю, чтобы меня встретить. Поэтому я и выбираю самые уединенные места».

На даче в Царском Селе поэт поздравил свою Наташу с днем рождения — ей исполнилось девятнадцать.

Время в России неспокойное — кругом холера, и до Москвы долетают злые слухи, что Пушкин якобы стал ее очередной жертвой, а бедная беременная жена — молодой вдовой.

…Закончилось Царскосельское лето, наполненное волнениями и яркими впечатлениями: дворцовыми праздниками, знакомствами, встречами с друзьями. Наступила благодатная осень, близился и заветный лицейский день. Но встретить его поэту в Царском Селе не довелось, — незадолго до славной годовщины Пушкины переехали в Петербург.

В гранит оделася Нева;

Мосты повисли над водами;

Темно-зелеными садами

Ее покрылись острова,

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва…

A.C. Пушкин

Ах, как говорливы камни! Они впитали в себя голоса, звук шагов, шелест платьев, смех, ночные всхлипывания… И готовы говорить, говорить без умолку. Им надо столько успеть рассказать, пока они есть, пока безудержное всесильное время не источило их и не лишило памяти.

Вот он, адрес первой семейной квартиры поэта в Петербурге. Во всяком случае, так принято считать, — всего несколько дней прожили Пушкины на Вознесенском проспекте у Измайловского моста в доме Берникова по возвращении из Царского Села, где на даче Китаевой провели они счастливые месяцы. В середине октября 1831-го поэт привозит свою Натали в дом на Галерной. Понравилась ли ей квартира на унылой петербургской улице, где сплошь дома да камень, после роскоши царскосельских садов? Да и задавалась ли таким вопросом Натали, — ведь рядом был Он, знаменитейший в России поэт, ее муж, и она уже носила под сердцем его дитя…

Вероятней всего, переехать на Галерную посоветовал Пушкиным Дмитрий Гончаров, временно поселившийся на ней, а затем навестивший сестру и ее мужа в Царском Селе. Свои петербургские новости отписывает он «Любезнейшему Дедушке» в Полотняный Завод:

«Прибывши сюда благополучно… переехал в Галерную улицу в дом Киреева… Я видел также Александра Сергеевича, между ими царствует большая дружба и согласие; Таша обожает своего мужа, который также ее любит; дай Бог, чтоб их блаженство и впредь не нарушалось. — Они думают переехать в Петербург в октябре, а между тем ищут квартиры».

Квартиры, что сдавала внаем вдова тайного советника Ольга Константиновна Брискорн, были: «в бельэтаже одна о девяти, а другая о семи чистых комнатах с балконами, сухим подвалом, чердаком… на хозяйских дровах по 2500 рублей в год». На одну из них (какую именно, уже не узнать) и пал выбор Александра Сергеевича.

Прежде таких дорогих квартир в Петербурге снимать Пушкину не приходилось. «Женясь, я думал издерживать втрое против прежнего, вышло вдесятеро», — пенял он на дороговизну петербургской жизни другу Нащокину.

Когда-то в Москве, устав от нравоучений тещи, поэт мечтал о вольной жизни в столице: «То ли дело в Петербурге! заживу себе мещанином припеваючи, независимо и не думая о том, что скажет Марья Алексеевна».

На новой квартире Пушкиным предстояло прожить осень, — первую в их совместной жизни, встретить новый, 1832 год и его весну. Сюда на Галерную из мастерской Александра Брюллова, брата великого Карла, возвращалась с портретных сеансов Натали, — художник работал тогда над акварельным портретом красавицы Пушкиной. Супруг жаждал поскорее увидеть творение мастера: «Брюллов пишет ли твой портрет?»

Несколько недель, пока Пушкин уезжал по делам в Москву и жил у Нащокина, Натали пришлось быть одной. На Галерную, в дом Брискорн, «милостивой государыне Наталии Николаевне Пушкиной» доставлялись из Москвы его письма.

Исполненные любовных признаний и беспокойства:

«…Тоска без тебя; к тому же с тех пор, как я тебя оставил, мне все что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и того и гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы».

Первые месяцы супружеского счастья, или, по Пушкину, — покоя и воли. А ведь еще недавно друзей Пушкина так занимала его будущая свадьба: не погасит ли проза семейной жизни святой огонь поэзии?

Опасения напрасны: увидели свет восьмая глава «Евгения Онегина», третья часть «Стихотворений Александра Пушкина», подготовлен альманах «Северные цветы», изданный в пользу осиротевшего семейства друга Дельвига.

Мудрец Василий Жуковский, пристально наблюдая за душевным состоянием женатого Пушкина, нашел, что его семейная жизнь пошла на пользу и поэзии.

В этом доме Натали и сама дерзнула писать стихи, или, точнее, послать их на отзыв мужу. «Стихов твоих не читаю. Черт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своем здоровьи», — ее робкие поэтические опыты Пушкин безжалостно пресек. Почти как Онегин, резко одернувший милую Татьяну. Продолжала ли она втайне заниматься стихотворчеством? — Кто может сейчас ответить…

Супружеская жизнь потребовала от нее вскоре иных забот, и дом на Галерной стал для Натали своего рода «школой молодой хозяйки», а муж — первым наставником в житейских делах. Пушкин недоволен слугами: Василием и Алешкой, их дурным поведением. И выговаривает жене, не проявившей должной твердости с ними, да еще принявшей без его ведома книгопродавца:

«Вперед, как приступят к тебе, скажи, что тебе до меня дела нет; а чтоб твои приказания были святы».