— Я не понимаю… — затянул он.

— Мне наплевать, что тебе непонятно, — медленно проговорил Сергий. — Лучше объясни, что ты делал на крыше дома Марция Турбона?

— Вернее, зачем ты это делал! — уточнил Искандер.

— И для кого! — значительно добавил Эдик. Луций неестественно рассмеялся — и оборвал смех.

Глаза его стали настороженными.

— Не для него ли? — прогудел Гефестай, пальцем показывая на легата.

Гай побледнел и поднял руку, словно прикрываясь.

— Я же не знал, что там будете вы, — попытался Луций оправдаться. — Меня отец Гая послал, он мой патрон! Я и пошел.

— Чтобы подслушивать, — понятливо кивнул Эдик.

— Да, я подслушивал! — раздраженно признался Луций. — И знаю о золоте Децебала! Но теперь-то все изменилось, мы друзья, и…

— И что? — холодно спросил Сергий. — Честно поделим золотишко?

— По-братски! — фыркнул Чанба. Лицо Луция исказилось.

— Ты не друг никому из нас, — по-прежнему холодно сказал Лобанов, — ты хорошо сыграл друга.

— А мы тебе верили, — выцедил Чанба. — Поганка ты, Луций!

Гнев Эльвия нарастал. Презрительные ухмылки преторианцев действовали ему на нервы, а огонечки в глазах абхаза будили ярость.

— Когда-нибудь, Эдуардус, — сказал он, чувствуя, что злоба перевешивает здравый смысл, — я стащу тебя с коня и отлуплю!

— Рискни! — ухмыльнулся Чанба.

Сергий улыбнулся и глянул на Луция в упор:

— Хочешь попытать счастья сейчас, трепло?

Тот ничего не ответил — повернулся и зашагал прочь, дергая коня за повод. Бедное животное задирало голову и торопливо переступало копытами. Вдруг Луций резко остановился, обернулся и посмотрел на Лобанова холодными, не затуманенными недавней вспышкой гнева глазами.

— Придет время, кентурион-гастат, и я это сделаю. И сделаю хорошо, обещаю!

Сергий смотрел ему вслед. Немногие откажутся от прямого вызова, тем более — не такой человек, как Луций Эльвий. Никому из собравшихся не пришла в голову мысль, что Луций увильнул от драки. Он просто не был к ней готов.

— Гай, — повернулся Лобанов в седле, — лучше всего будет, если ты вернешься в Рим.

— К папочке! — вставил Эдик.

— …и оставишь недетскую идею ухитить те три воза, — договорил Роксолан. — Ты меня понял?

Гай молча смотрел на Сергия. Лобанов его раздражал, однако у легата появилось чувство, что для кентуриона-гастата это старая, знакомая игра. Что все ходы в этой игре и действующие лица ему давно известны, а вот сам он играет в нее впервые.

— Ладно, — сказал он наконец, — я тебя понял. Но те три воза все равно будут моими. — Гай вздернул голову и добавил в запале: — Даже через твой труп!

Легат начал было разворачивать коня, но голос Сергия заставил его замереть:

— Гай!

— Что?

— А как насчет твоего трупа?

Гай, не отвечая, глядел на Сергия, и вдруг внутри него возникло осознание того, что его тоже могут убить. Эта мысль никогда не приходила ему в голову, так она была нелепа и абсурдна, и всё же. Гай не выдержал темп спокойного ухода. Он послал коня вперед, больно пришпоривая.

Лобанов проводил его взглядом и коротко скомандовал:

— К каравану!

Всю ночь у стен Сармизегетузы собирались переселенцы, самые рисковые, которые отправлялись в Дакию осенью. Кого здесь только не было! Иллирийцев с фракийцами было больше всего, но и галлы попадались, эллины, гельветы, даже иберийцы с сирийцами. В Сармизегетузе они сходились, сбивали караваны фургонов, приводили в порядок снаряжение и готовились к предстоящему путешествию — на плодородные земли в долинах Марисуса,[61]Кризии, Тибискуса, с которых римляне согнали даков. Переселенцев ждали непуганые волки и отравленные стрелы, снега и холода, но тяга к земле — своей земле! — была сильнее.

Сергий выехал из городских ворот и натянул поводья. Вокруг, на невысоких холмах разместились стоянки и горели лагерные костры — сотни дымов поднимались столбами и переплетались, сливаясь в сизое облако.

Потрепав по шее саурана, Лобанов шевельнул пятками. Животине хватило этого посыла, чтобы тронуться с места и спуститься с холма. Чуть позже Сергий подъехал к кузнице Фунисулана. В Сармизегетузе имелись и другие кузни, но эта была самая большая, самая бойкая, она служила неким центром масс, точкой притяжения для путников, собравшихся в долину Марисуса.

Дюжина наковален звенела под ударами молотов, светились раскаленные поковки, красные отблески огня ложились на черные от сажи лица и тела рабов-молотобойцев. Здесь работали одновременно два десятка кузнецов: ковали подковы, приколачивали их к копытам лошадей, изготовляли скрепы для фургонов, делали ножи и мечи.

Мимо Сергия проехал очередной фургон-карруха. Женщина на сиденье держала на руках плачущего ребенка, рядом с фургоном шел мужчина с палкой в руках и погонял волов. Те, правда, не слишком-то и пошевеливались, брели себе, лениво и не торопясь.

Неожиданно чья-то рука легла на гриву Сергиева коня.

— Караван собран. Людям не терпится в путь.

Это был Искандер.

— Не будем обманывать их ожиданий, — улыбнулся Роксолан.

— Тогда выступаем! Наши собрались под Западным бастионом.

— Понял.

Лобанов направил коня к наклонным зубчатым стенам бастиона. Он видел, как загружают фургоны и отгоняют подальше от города. Куда ни глянь, повсюду кипела работа — и повсюду шли разговоры. Никогда в жизни не слышал Сергий, чтобы столько людей одновременно разговаривали об одном и том же, одними и теми же словами.

— Здорово, Граник! Фургон купил?

— Да куда ж без него… Не на себе же тащить!

— Не дело это, Эмилия, говорю тебе. Красивая женщина, одна в диком краю, — кто защитит тебя? Когда нападут язиги или бастарны, каждый мужчина станет защищать свою семью — и кто осмелится упрекнуть его за это? А я никогда не видел женщины с такими красивыми волосами. Для сармата это будет такой почетный трофей, когда он вплетет твой скальп в гриву коня!

— Благодарствуй, Лаберий. Слушай, кнут у тебя никуда не годится. Я там, у кузни видел новые. А вон там какие хочешь есть!

— Как сохранить сливочное масло? Ну, с ним никаких проблем. Прокипяти его, прокипяти как следует, пену снимай, пока оно не станет прозрачное и чистое, как винафское, а потом разлей по кувшинчикам, забей их пробками и залей горлышки смолой. Такое масло выдержит дорогу до самой Индии!

— Сначала загон, да. Потом хижина или землянка, смотря по тому, что удастся быстрее и легче сделать… или, если позволит погода, можно сразу строить барак для рабов. Надо срочно определить границы пастбищ или, там, поля, как следует поохотиться, чтобы пополнить припасы, заготовить на зиму сено. Придется построить какое-нибудь укрытие для лошадей из колотых бревен или жердей, в общем, что под руку попадется.