капюшоны, но они всё равно сильно бросались в глаза: тёмно-зелёный Уар, тёмно-красный Татик, тёмно-синий Лиер. Дракалес приветствовал своих учителей ударом правого кулака в нагрудник своего доспеха. Таким же образом его приветствовали и ратарды. Уар протянул Дракалесу чёрный балахон, и ваурд стал облачаться. Золина стояла чуть позади, немного робея приближаться к его учителям, испытывая пред ними благоговейный страх, что был привит ей Дракалесом. Она чувствовала себя лишней. Хотелось либо влиться в совет воителей, либо убежать прочь. Но эти желания она подавила, подумав, что приближение к ратардам человека может быть расценено как неуважение, потому что воители Атрака не питают дружелюбия к людям, а бегство выкажет то, что она слаба. В суждениях этих проглядывается влияние Дракалеса. Невольно дева перенимала поучения и мировоззрение ваурда. Ей даже чудилось, что три ратарда поглядывают на неё, но не с презрением, хотя так оно и было — Уар, Татик и Лиер взглянули в тот миг на деву, стоящую позади ученика своего, с уважением, потому что видели, какая борьба шла в душе её и что окончилась она победой. И она ощущала это своей незримой силой, но сочла то за паранойю.

Дракалес начал: «Путь мой не был долог, но изобиловал препятствиями и множеством интересного и неописуемого. Я познал частицу себя и почти что весь мир и его обитателей. Ни разу мои оружия не были призваны, хотя многое тому потворствовало. И думаю, я преодолел это испытание. А теперь явился я к стольному городу и стою пред вами» Лиер отвечал ему: «Ты велик, томелон Дракалес» Но будущий томелон его перебил: «Не называй меня томелон, потому что к тому я лишь стремлюсь» — «Да будет так, Дракалес. Верно ты подметил, что путь твой успешен, ведь так оно и есть. Незримо созерцали мы за твоим шагами и нашли их безупречными. Ты обучился быть учтивым со своими союзниками и грозным со своим врагом. Ты был спасителем и авантюристом, ты выглядел враждебно, хотя нёс с собой лишь мирные намерения. Голос твой теперь не сотрясает земную твердь и не внушает трепет в сердца человечьи. Это великие достижения. И даже та человеческая дева, что стоит за спиной твоей, также есть достижение твоё. На многое ты раскрыл глаза её, многое она познала, ходя с тобой. А теперь желаешь ты продолжить обучать этого человек. Воистину, мудрый воитель способен поделиться своей мудростью с другими. Это так же есть хорошо в глазах твоего отца» Дракалес подхватил его слова: «Неужели Датарол вам это сказал?» Отвечал ему Татик: «Нет же. Но он дал чёткие указания и велел нам следить за тем, как ты приближаешься к совершенству. И своими разумами, познавшими войну, мы можем дать тебе оценку, как если бы её давал твой отец. И мы больше, чем уверены в том, что познал ты самого себя. Однако ж следующее поручение отца твоего будет ещё более трудным испытанием. Как ведомо тебе из поучений Лиера, стольный город от того стольным и зовётся, что стоит там стол, а за ним восседает тот, кто правит этим государством. Тебе нужно войти в отряд рекрутов вирановых и делать великие свершения, пока не удостоишься ты чести воссесть по правую руку управителя. Как только будет такая честь тебе оказана, ты станешь томелоном Атрака» Дракалес отвечал ему: «Стало быть, для этого понадобится много времени. Я же думаю, что выполнение этого поручения может быть ускорено тем, что я убью вирана и займу место его на престоле» Уар вступил в разговор: «Не стоит этого делать, потому что этот правитель велик и мудр, а потому заслуживает жизни и трона своего. Ты же будь рекрутом и служи верой и правдой ему, и в тот миг ты будешь быстро расти в званиях, а вскоре добьёшься заветной цели. Мы же тебе в этом поможем. Много веков назад мы, ведомые твоим отцом, ступили на земли эти. И нашёл томелон Датарол вирана того великим человеком и предрёк великое будущее ему и его потомству, а врагам его — великую кару. Прожил предок нынешнего управителя в мире, потому что мы забрали дух войны отсюда, но незримый враг посеял семена гнева, алчности и безумия в три народа, что окружали его страну. Долго семена эти произрастали и готовились дать всходы. И вот время жатвы приблизилось. Один за другим будут пробуждаться управители вражеские, чтобы напасть на государство, где будешь находиться ты. И это будет для тебя отрадой, потому что сможешь наконец-то поучаствовать в войне, и будешь успешнее других в этом. Твои свершения и станут путём к твоему возвеличиванию» Дракалес же возрадовался: «Вот так славные вести. Орх и Гор на славу попируют в той войне» — «Но оружия твои пусть пока что будут в своих заточениях, ведь они весьма опасны для этих миров. Пусть сражения твои будут производиться с помощью человеческих оружий. Но проникнуть в воинство вирана не получится сразу. Однако твой отец настолько велик, что прозорливость его сродни предсказанию, ведь он устроил всё так, что путь твой до этой столицы занял именно столько времени, сколько и нужно. Так что явился ты сюда очень вовремя. Завтрашним днём на главной площади, что располагается пред дворцом вирана, состоится состязание. Всякий принявший там участие, как бы проходит ритуал посвящения. Тот, кто сразился на этом турнире, будет взят в воинство, чтобы служить и быть готовым к битве каждый миг. Твоим первым шагом будет участие в поединке, а после уже всё решит время и случай. И уверены мы, что тебе по плечу это поручение» — «Да будет так. И без оружия я смогу одолеть сколь угодно людей» Лиер ему отвечал: «Тогда двигайтесь в общем потоке людей, пока не настигнете первого трактира, что попадётся вам на пути. Предстань пред трактирщиком, и он предоставит вам помещение для подготовки» Воители распрощались так же, как и повстречались, а после ратарды смешались с толпой людей и направились в город. Ваурд взглянул на Золину, дав понять, что они могут войти в Каанхор. Девушка пошла за ним. Смеркалось.

В сумерках столица также полнилась людьми, и шагали они двое в общем потоке: девушка, прелестней которой нет на свете (это подмечали молодые парни, мимо которых проходили они) и высокий некто в чёрном балахоне и накинутым на лицо капюшоном. Золина помнила каждый уголок этого города, озиралась по сторонам и кивала сама себе, как бы говоря: «Это и то я помню». Дракалес также озирался