«С первых матчей с Харламовым — проигранных и выигранных — почувствовали и мы, и тренеры — игра у нас получается. Все трое были на скорости, могли много бегать и очень любили играть в хоккей. А самое главное, мы старались играть друг на друга: не важно, кто забивает, лишь бы тройка забрасывала шайбы. Скоро друзьями стали не только на льду, но и в жизни», — вспоминал Борис Михайлов.

«У нас, как-то так получилось, совместимость чисто человеческая была гигантская. И по манере игры дополняли друг друга. Валера виртуоз, ловкий, как чертенок, на клочке льда мог двух соперников обыграть да еще лбами столкнуть. Борис Михайлов — резкий, колючий, всегда на воротах — забить, добить, затолкнуть шайбу готов в любую секунду. И я — с фигурой, мы раньше других стали силовую борьбу сами искать, с “ходом” — еще от русского хоккея», — добавлял Владимир Петров.

В жизни все трое были разные люди. Они могли ругаться в быту, но на льду превращались в единое целое. «Для нас на площадке не существовало ничего, кроме хоккея. Отсюда, может быть, у нас всё так здорово получалось», — признавался Борис Михайлов. Человеческие отношения внутри тройки были высшим проявлением настоящей мужской дружбы. Они вместе росли, мужали как игроки, формировались как люди, вместе проводили долгие месяцы на сборах, ездили по стране и миру. Наконец, вместе приобрели свое славное имя.

Находясь на учебно-тренировочном сборе, на выездах, все трое старались сесть за один стол, в раздевалке их места находились всегда рядом. Взаимопонимание было таким, что если кто-то из тройки шел получать или заказывать клюшки, то старался взять их и для партнеров. «У нас невозможна ситуация, когда бы кто-то забыл о друге, не предупредил его о чем-то, не позаботился о товарище. С Борисом Михайловым и Володей Петровым играть легко. Даже в тех матчах, когда соперник попадается трудный: взаимопонимание, мастерство и работоспособность моих партнеров выше всяких похвал», — вспоминал Валерий Харламов.

«Борис, Володя и Валерий дружны и едины во всем серьезном. У них в ходе матча — никаких ссор, обид, недоразумений. Дружат домами — это значит не случайные, от раза к разу, встречи. Собираясь вместе, они стараются как можно меньше говорить об игре, стараются забыть о хоккее. Пожалуй, нет ничего, чего бы они не знали друг о друге», — писал Олег Спасский в книге «Первая тройка».

«Мы понимаем друг друга не с полуслова, а еще быстрее. Я знаю, что они могут предпринять в то или иное мгновение, догадываюсь об их возможном решении, о направлении движения с шайбой по положению фигуры, по движению рук, конька или мимолетному взгляду — даже если смотрят они куда-то в другую сторону. Точнее говоря, я даже не столько знаю, сколько чувствую, что сделают они в следующую секунду, как сыграют в той или иной ситуации, и потому в то же мгновение мчусь туда, где ждет меня шайба, куда, по замыслу партнера, я должен выскочить через мгновение. Мы знаем сильные и слабые стороны друг друга, — признавался Валерий Харламов в своей биографии. — Знаем, как хотел бы сыграть товарищ в эту секунду. Не говоря ни слова, лишь переглянувшись, мы вырабатываем устраивающее всех решение — потеряв шайбу, знаем, кто должен бежать назад, на помощь защитникам, знаем, когда партнер устал настолько, что именно тебе следует “отработать” назад, хотя он вроде бы и ближе к своим воротам, в любой момент матча знаем, кому вступить в борьбу, кому атаковать игрока, владеющего шайбой».

Что говорить, если в канадских средствах массовой информации с конца 1960-х годов появился новый термин, навеянный слаженной игрой в нападении хоккеистов сборной СССР, — troika. А в отношении звена Михайлов — Петров — Харламов это слово писали с большой буквы.

Интересными наблюдениями о тройке «А» поделился известный комментатор и аналитик хоккея Григорий Твалтвадзе: «Я думаю, что Харламов в их первой тройке был импровизатор; этакий Сальвадор Дали. Или, как он говорил, Пабло Пикассо. Мозговой центр в тройке был Петров — пятерка-то Петрова все-таки. А капитаном был Михайлов. Борис Петрович — это, конечно, совершенно удивительный человек. Это человек, перед которым я всегда снимаю шляпу. Это был трудяга до мозга костей. Харламов был настолько талантлив, Петров был настолько стабилен, что Михайлову это всё надо было компенсировать, ему надо было пахать как трактору. Поэтому он был, конечно, капитан. Я бы не сказал, что он был лидер, это две большие разницы. Но он был капитан. Потому что человек был основательный. Я думаю, что его капитаном не зря сделали, не по прихоти Тарасова. Он был яростный капитан. Битый-перебитый, который под шайбы ложился, клюшкой получал по лбу, он же шел в борьбу, он шел на амбразуру все время. Михайлов на себя двух защитников стягивал на пятачке, он же там выжигал всё! Он для Харламова и для Петрова очень много пространства освобождал, это, конечно, тоже гений, что там говорить. Ломовик, который тянул воз этой тройки, это был, конечно, Борис Петрович. Харламову не нужна была такая трудоспособность. Он за счет непредсказуемых движений включал тормозную систему, мимо него все соперники прокатывались, он делал паузу и или пас давал, или сам бросал».

«Мы все были разноплановые игроки. Может быть, именно поэтому у нас всё получалось. У Валерки были миниатюрная обводка, кистевой бросок, у Володьки очень сильный бросок, он был распасовщик, я где-то большой объем работы выполнял на пятаке. Это всё нас дополняло. Мы в игровых отрезках заменяли друг друга. У нас не было такого, что кто-то должен оттянуться, кто-то идти вперед. Мы были все нацелены — потерял шайбу — с места потери борись за нее. Поэтому мы как стервятники бросались на шайбу», — признавался Борис Михайлов.

Тогда, в 1969 году, они только становились на ноги, мужали на глазах, поставив на поток забитые голы. За два круга чемпионата СССР Борис Михайлов забросил 18, Владимир Петров — 17, Валерий Харламов — 14 шайб. Вместе эта тройка отличилась забитыми голами больше любого другого армейского звена. В том сезоне еще не учитывались голевые передачи. «По голевым передачам Валера был среди нас на первом месте. И уже одно это качество делало его необыкновенно ценным игроком для тройки. Мы ведь редко сольные голы забивали, больше после комбинаций, в которых последняя голевая передача стоит не менее гола, а порой и больше. Можно смело сказать, что в нашей тройке тотальный хоккей существовал намного раньше голландского тотального футбола», — делился своими размышлениями Борис Михайлов.

Тем временем Борис Сергеевич Харламов старался не пропускать ни одного матча с участием ЦСКА. Вскоре все контролеры во Дворце спорта ЦСКА и в «Лужниках» уже узнавали его, шепча друг другу: «Смотри, отец Харламова пришел». «Я приходил на матч всегда пораньше, чтобы встретить автобус с игроками. У нас с сыном и традиция образовалась — когда автобус подъезжал к служебному входу, я обязательно подходил к дверце и успевал сказать несколько напутственных слов… И после игры спешил подойти к нему — высказать свое мнение», — вспоминал отец хоккеиста.

Тарасов рекомендовал тройку Михайлов — Петров — Харламов во вторую сборную страны, которая формировалась для участия в Международном московском турнире (позже он стал называться турниром на приз газеты «Известия»). Командой руководили уважаемые тренеры Анатолий Кострюков, Владимир Егоров и Николай Эпштейн. Эта сборная заняла второе место на турнире (после первой сборной СССР), а тройка Петрова фактически одна играючи переиграла сборную Канады — 4:3. Дебютанты забросили все четыре шайбы: две — Харламов и по одной — Михайлов и Петров.