class="p1">Один из сыновей скрестил руки на груди, явственно рассердившись, что его выставили напоказ. Другой, тот самый крошка-великан, которого пощадил лорд Смерть, испуганно хлопал на меня глазами и кусал ногти. Третий стоял, завернув стопы внутрь, четвертый ковырял в ухе, пятый шумно дышал через рот, и в уголках его рта собралась слюна. Последние два прятались за первыми пятью, так что я их практически не видела.

Сестрица Лили прошептала мне прямо в ухо:

— Теперь коснись амулета, деточка. Посмотри на моих крошек. Это и есть моя цена за наперстянку. Посмотри на них. Разве я многого прошу? Всего лишь посмотреть.

Одно мгновение я оценивала, не схватить ли пакетик и не дать ли деру, но куда там! Разве я пробьюсь сквозь эту стену из громадных мужичищ?

Я стиснула зубы и сжала амулет в ладони. Глаз подергивался, переходя с одного парня на другого. Те съеживались под моим взглядом.

— Вот так, милая Кетура. Смотри, смотри, — шептала Сестрица Лили. — Разве не выйдет из тебя отличная ученица, когда я стану учить тебя моему волшебству? Разве ты не та самая дочь, о которой я так мечтала? И разве я по-прежнему не чую в воздухе заразу? Что если дороги недостаточно? Ах если бы ты полюбила одного из моих сыновей, быть может, он тогда остался бы в живых…

Я вглядывалась в лицо каждого, но глаз-амулет, благослови его Господь, все смотрел и смотрел, и не прекращал двигаться. Наконец я с огромным облегчением сказала:

— Я посмотрела, и я не полюблю никого из них, Сестрица Лили.

Она схватилась узкой белой рукой за грудь и издала звук, похожий на стон раненой птицы.

— Ни одного? — прошептала она.

— Ни одного, ни капельки.

Она печально посмотрела на сыновей:

— Трудно поверить, но, должно быть, это правда. Ну, бегите, сыночки, играйте.

Они исчезли так быстро и тихо, что казалось, будто их здесь никогда и не было.

— До свидания, — сказала мне их мать.

— Еще нет, Сестрица Лили. Мне нужно вам кое-что сказать.

Она немного испугалась.

— Конечно, — кротко согласилась она.

— Вы плохая знахарка, — сказала я.

Она сокрушенно потрясла головой и пробормотала:

— Плохая, плохая, совсем плохая…

— Я заплатила вашу цену, правда? — В моем голосе явственно ощущалась растущая паника. — Я же заплатила! Спасла жизнь вашему сыну, разве не так?

— Да, да! Моя крошка снова на ногах. — Она сгорбилась и повесила голову.

— Но ваш любовный амулет не работает! Он только чуть замедлился для Бена, но не остановился. Вы обманули меня! — сказала я со всем негодованием, которое смогла наскрести.

Затем сердито выхватила глаз из кармана и положила на стол. Лили смотрела на него с таким ужасом, как будто перед ней лежала отрубленная рука.

От отчаяния я перестала сдерживаться.

— О Боже, что же мне делать? — взмолилась я. — Может быть, это не тот глаз, нужен второй? Вы же умеете колдовать, верно?

— Да. Ох, девушка, что умею, то умею, — проговорила она таким тоном, словно это причиняло ей величайшее беспокойство.

Я стиснула ее твердую, как у мужчины, руку.

— Я должна, должна выйти сегодня замуж! Разве вы не знаете? Я должна выйти замуж за человека, которого полюблю всем сердцем! Сегодня! Или… или уйти к нему.

Она кивнула.

— Да, — повторила она. — Да, я так и догадывалась. — Она медленно положила длинный белый палец на глаз и печально проговорила: — Есть только одна причина, почему он все время движется.

— Верно! — согласилась я. — Вы напутали с составом. Вы меня обманули!

— Напутала, обманула?.. — повторила она, словно взвешивая возможности. А потом медленно покачала головой. — Нет. Ничего я не напутала и ни в чем тебя не обманула, девушка. Причина одна.

— Какая? — умоляла я. — Скажите же мне, в чем причина?

— Кетура, ты уже любишь кого-то другого. Глаз пытается высмотреть того, кого ты любишь большой, настоящей любовью.

Я открыла рот, не знаю зачем — то ли чтобы засмеяться, то ли чтобы закричать от ярости, но не смогла издать ни звука. Лили пытливо заглянула в мой открытый рот, как будто надеялась прочитать слова, которые застряли там, внутри.

Наконец я произнесла:

— Нет. Никого я не люблю. В том-то и горе, Сестрица Лили.

— О да, — мягко и спокойно возразила она. — Уже любишь. Настоящей любовью. Это так грустно. Просто трагедия.

— Но зачем мне лгать вам? Я никого не люблю!

— Настоящей любовью. — Она начала всхлипывать. — Как жаль, как жаль…

— Прекратите! — закричала я.

Она немедленно остановилась. Печаль пропала с ее лица, она засияла, довольная, что угодила мне. Затем сунула глаз обратно в карман моего передника и взяла меня под локоть.

— До свидания, деточка, — приговаривала она, провожая меня к двери. — До свидания, удачи, Бог тебя благослови, — бормотала она, выпирая меня за дверь. — Такая красивая… До свидания.

Я побрела обратно к дороге, наполовину ослепшая от страха, недоумения и гнева.

Уже люблю!

Я стояла на мощеной дороге, неуверенная, что делать, куда идти.

Нет, наконец решила я. Двинусь обратно! Я знала, на что способна Сестрица Лили, знала, что она повелевает великими силами. Пусть попытается снова.

Я повернула было обратно к ее дому, но путь мне преградил один из ее великанов-сыновей.

— До свидания, — сказал он.

Я хотела обойти его, но вовремя увидела, что дорогу к дому Лили охраняют все семеро ее «сыночков».

— До свидания, — сказал второй, за ним третий и все остальные по очереди.

Я побрела обратно в Крестобрежье.

Глава десятая,

повествующая о Портном и Регенте и о том, что я решила; о хороших лимонах и плохих  новостях

Пока меня не было, в наш домик пришли Гретта с Беатрис и выполнили за меня всю домашнюю работу. Сейчас они сидели и шили, на их лицах застыла тревога. Бабушка по-прежнему спала.

— Я ходила к Сестрице Лили, — тихо сообщила я и принялась заваривать наперстянку.

— Чары не действуют, верно? — спросила Гретта напрямик.

— Она говорит, это потому, что я уже кого-то люблю.

— Должно быть, Бена.

— Должно быть, но глаз не останавливается на Бене, только замедляется.

— Наверное, ждет твоего пирога, — с надеждой проговорила Беатрис.

— Наверное.

Я присела на край Бабушкиной кровати с чашкой чая из наперстянки и гладила Бабушкины волосы, пока та не проснулась, улыбаясь.

Пока я держала для нее чашку, Гретта с Беатрис перешептывались. Бабушка еще не успела допить, а на ее лицо уже вернулся румянец, и я предложила ей позавтракать.

— Ты была права, Кетура, — сказала она. — Смерть, похоже, еще не так близко, как я думала.

Поев, Бабушка взялась за веретено