но тем не менее завел себе пассию. Если бы они были женаты, то я бы подумал, что новоиспеченная жена хочет избавиться от старого надоевшего мужа, не вызывая подозрений.

Стас хмыкнул:

– К сожалению, Исаева мертва, так что не получится сделать из нее привидение. Кто тогда? Любовь исключили, остались деньги как мотив.

Гуров вдруг открыл блокнот и уселся за стол, начав чертить схемы. Напарник протянул с усмешкой:

– Понятно, наш гений сыска включил свой метод дедукции. А Крячко остается, как всегда, грязная работа. Допросы, осмотры.

– И поездка в Прагу, – в ответ уколол его Гуров.

Коллега сразу замолчал, вспомнив о предстоящем путешествии. И в кабинете повисла тишина: каждый из оперативников ушел в свои мысли.

Глава 8

До самого вечера Гуров просидел над своим блокнотом и даже, казалось, не заметил, как уже затемно Стас попрощался с ним и отправился домой. Прервался он единственный раз, лишь когда заглянул в криминалистическую лабораторию. Там, несмотря на позднее время, кипела работа. Зимин в мятой рубашке и растянутых спортивных штанах шаркал тапками от одного стола к другому, удовлетворенно бормоча себе под нос. При виде Гурова на пороге, еще и с патефоном под мышкой, он удрученно протянул:

– Ну тащи, что там снова откопал. – И тут же нахмурился. – Через сутки гляну. Работы просто вагон. Вернее, мешок, – он кивнул на огромную сумку с торчащими оттуда алебастровыми головами и руками конфискованных статуй.

Гуров бережно поставил на стол раритет:

– Я сам кое-что проверю. Покажи только, инструменты где у тебя.

Криминалист ткнул щетинистым подбородком в сверток на шкафу, из-под ткани торчали кончики миниатюрных щипцов, резаков, отверток, инструментов, которыми пользовались эксперты, разбираясь с вещдоками. Лев Иванович раскатал тяжелый рулон, словно хирург, подумал несколько секунд и взялся за блестящие коротенькие щипцы. Зимин, не отводя взгляда от экрана компьютера, бросил:

– С кровью разобрался. Камень нашли со следами крови, и пятно на бордюре, размер полтора на два сантиметра. Кровь совпала с данными Исаевой, ее ударили там по голове камнем.

Гуров отвлекся от кропотливой работы, он по миллиметру вскрывал стенку деревянного ящика патефона, пытаясь добраться до его внутренностей.

– Удар мог стать смертельным? Ты осматривал тело?

Зимин скорчился от неприятного воспоминания, даже повидавший на своей работе многое эксперт ощутил холодок по спине и не сумел сдержать дрожь.

– Осмотрел. Если это можно назвать телом. Кровавый кисель. Но повреждений скелета нет, кости все целы. Так что удар просто рассек кожу на голове. Можно, конечно, покопаться в сосудах головного мозга, поискать следы кровоизлияния. Теоретически допускаю, что несильный удар вызвал закупорку сосуда и смерть. Но по тем фактам, что есть сейчас, тетка твоя померла от ожогов, площадь поражения кожного покрова – почти восемьдесят процентов тела. Сгорела заживо под солнцем за пару часов.

– Следы сексуального контакта, биологические жидкости есть?

Эксперт отрицательно покачал головой, подцепляя крошечные частички в пробирку:

– Слизистая местами повреждена из-за волдырей. Но даже намеков нет, что перед смертью у нее был половой контакт. Нижнее белье на месте. Если это был маньяк, то какой-то несексуальный. Самое интересное пропустил. Юбку, трусы оставил на теле, а остальное снял.

Лев поежился от черного юмора криминалиста. Зимин оторвался от своих препаратов и оценил внимательным взглядом разобранный на запчасти аппарат:

– Ну что там интересное нашел? Бриллианты, может быть?

– Лучше. – Опер подставил под свет лампы зажатый между стальных кончиков чип. – Ничего не напоминает?

Зимин подошел поближе и присмотрелся:

– Напоминает, лампу твою с начинкой.

Криминалист натянул одноразовые перчатки и аккуратно перехватил деталь, покрутил ее, оценивая с разных сторон:

– Производитель тот же, вон маркировка по краю идет. Это датчик для дистанционного включения. Ищи дальше. Еще должен быть блок питания и, скорее всего, усилитель звука. Не поверю, что этот изобретатель остановился на такой простой схеме, он любитель сложных конструкций.

Лев в ответ угукнул и вцепился стальными щупальцами в другой бок патефона. Через пару часов весь аппарат был препарирован на части и отдельные детали. В сторону опер сдвинул хромированные новенькие элементы, которые цветом и крошечными размерами отличались от медных деталей старинного патефона. Гуров и Зимин нависли над столом, разглядывая части аппарата. Пальцы в перчатках перебирали блестящие крошечные вещицы:

– Так, это батарейки, от них идет цепь к чипу дистанционного включения. Усилитель звука. Это понятно, а вот это… – эксперт покрутил сетчатый кружок. – Приемное устройство, он ловит и передает звук. Кто-то спрятал в патефоне радиопередатчик на дистанционном управлении. Хм, ловкая задумка.

– Привидение, кто же еще, – фыркнул опер.

Криминалист сладко зевнул и потянулся к кружкам. Засыпая щедрые порции кофе, он уточнил у опера:

– Как думаешь ловить это привидение?

Гуров задумчиво перебирал детали от хитроумного устройства, обнаруженного в стареньком проигрывателе:

– Просто приду и поговорю.

Зимин поставил перед ним кружку с горячим напитком и недоверчиво хмыкнул:

– Вот так вот все просто? Неужели у вас, оперов, так бывает? Я думал, перестрелки, засады, драки. А тут просто поговорить. Что-то ты темнишь, Лев Иванович.

Опер уверенно кивнул:

– Гарантирую, это привидение очень даже мирное. Ну, если не считать вот этого всего. – Он обвел рукой улики, разложенные на столах криминалистической лаборатории.

Зимин проследовал за ним взглядом: разбитые скульптуры, окровавленный камень и кусок бетонного бордюра, разобранный на детали старый аппарат для пластинок. Работы еще на неделю. Он проворчал под нос:

– Какое деятельное привидение! Закрывай его уже поскорее, а то я-то обычный человек, хочу и отдохнуть иногда. – И поплелся обратно к своему рабочему месту.

Ночь у оперативника завершилась парой часов короткого сна на диванчике в рабочем кабинете. Когда исследование патефона было закончено, за окном уже светлели очертания домов, а сумрак рассеивался от розово-желтых лучей. Лев привел себя в порядок в служебной уборной, допил остатки холодного кофе и, не дожидаясь появления сотрудников в коридорах управления, направился к машине. Город уже проснулся, в будний день дороги быстро наполнились машинами, по тротуарам спешили люди на работу, школьники на уроки, малыши с ревом шагали в детские сады. Оперативник тоже оказался в бурлящей толпе из детей с ранцами и портфелями, он осторожно пробирался через звонкоголосую толпу из школьников. Младшеклассники в одинаковой форме галдели и толпились везде: на крыльце лицея, в просторном холле, на ступенях центрального входа.

Лев так давно не бывал в таком месте, что растерянно застыл в большом коридоре рядом с раздевалкой, не понимая, как ему найти нужный кабинет. Пожилой мужчина в форме с надписью «охрана» тут же приметил его среди бурных потоков из стриженых голов и косичек:

– Мужчина, вы куда? Вход воспрещен.

– Мне бы… – Зазвенел оглушительный школьный звонок, который дал ему пару секунд на размышление. – Я пришел сына в кружок записать, на шахматы. Или… – его взгляд упал на пестрое объявление рядом с опустевшими кушетками: «Идет набор учащихся для занятий в театральной студии лицея. Премьера спектакля «В поисках потерянного времени». – В театральный еще. Как записаться, у кого?

Все ручейки исчезли за дверями классов, и в коридорах лицея повисла тишина. Охранник сразу выдохнул с облегчением:

– Так это вам к Журину, он шахматы преподает. На втором этаже, 32-й кабинет. Идите, не бойтесь, у него сейчас занятий нет. Про театр у него тоже спросите, он там в кружке играет. А ведет театр женщина, приходящая, актриса из училища. У нас тут все преподаватели хорошие, все-таки лицей. Конкурс высокий на место, так просто не берут.

Опер поблагодарил словоохотливого охранника и пошел бродить по широким коридорам, прислушиваясь к голосам за дверями кабинетов. Где-то шумел многоголосый хор учеников младших классов, за остальными звенел в тишине только громкий голос учителя. Нужный кабинет он нашел быстро, дверь была распахнута, и за столом с шахматной доской сидела знакомая фигура. Круглая голова, утопленная в сутулые плечи, – кажется, его партнер по шахматам совсем не изменился, лишь черты тогдашнего паренька расплылись в стороны, налившись силой. Лев шагнул через порог:

– Доброе утро.

Макс Журин кивнул ему, будто ждал, а потом сделал жест, указывая на стул напротив. Опер молча занял место за доской, оказавшись владельцем черных фигур. Это была одна из их традиций: Максим всегда играл белыми, а Льву доставались черные. Длинные пальцы отжали кнопку, и стрелка побежала вперед. Еще одна традиция Макса, вспомнил Гуров, – получасовая игра, причем он рассчитывал всегда ходы так, чтобы на обдумывание каждого хода уходило не больше одной минуты.