однако, – сказала Наташка, получая лежак. – Почти Турция. Чем ваша Гундосова недовольна?

– Гундосова всем недовольна, – откуда ни возьмись рядом с Наташкой нарисовался Кунцов. Он принял из её рук лежак и энергично пошёл его устанавливать на полянке неподалёку от причала. Лида со своим лежаком потащилась следом. Лежаки, конечно, практически ничего не весили, но было обидно. Вот так, одним всё: и прелести, и внимание, а другим…

– Здесь лучше всего, – пояснил Кунцов свои действия. – Мальчишки подальше бултыхаются, им у причала строго запрещено.

– Слушай, а сколько ты всего лежаков этих купил? – поинтересовалась Лида. – Правда, что всем хватит?

– Однозначно хватит всем с избытком! У меня приятель съезжает, бизнес распродаёт, урвал у него по страшной дешевке. Гундосова вчера ревизию устроила. Свои подписала: «Гундосова 1», «Гундосова 2», «Гундосова 3» и «Гундосова 4». Я ей предлагал, чтоб в гараже у себя хранила, вдруг пропадут, не согласилась почему-то. – Кунцов ухмыльнулся.

– А кто такая эта Гундосова? – поинтересовалась Наташка. – По профессии?

– Да, никто, – пояснила Лида, – домохозяйка обычная, они, бывает, иногда дуреют от домоводства, острые ощущения им подавай.

– А вот и нет! – Кунцов поднял кверху указательный палец. – Это она сейчас домохозяйка, а раньше прапорщицей была во фсине. Но то, что одурела от безделья, тут ты права.

– Что это за фсина такая? – не поняла Наташка.

– Федеральная служба исполнения наказаний, – свистящим шёпотом сказал Кунцов, оглядываясь по сторонам.

– А муж её кто? Из наказателей или наказуемых?

– Он из той же системы по строительной части, вроде в отставке, но где-то всё равно рядом у них со своим бизнесом трётся, аффилированный. Туда чужих не допускают.

– Мне кажется, она его бьёт, – предположила Лида. – Он щупленький такой, скромный.

– Это видимость. Они два сапога – пара. – Кунцов горестно помотал головой. – Гундосова криком озвучивает то, что он в голове думает.

– А кого Гундосова может бояться? – Лида вспомнила испуганные бегающие глазки Гундосовой. – Я видела, она практически захлебнулась в атаке, как только кого-то в толпе увидела.

– Гундосовы так устроены, что могут бояться только вышестоящего начальства, – с умным видом наставительно изрёк Кунцов.

– Выходит, и вышестоящее начальство тоже у нас здесь поселилось? – Лида прищурилась и упёрла руки в бока.

– Ну, не самое большое, – Кунцов закатил глаза к небу, – местное и на пенсии, то есть в отставке, но начальство, да.

– Знаешь, Кунцов, кто ты? – Лида не на шутку разозлилась.

– Кто? – вместо Кунцова задала вопрос Наташка.

– Жадный марамой, вот кто! – припечатала Лида.

– Марамой на идиш означает уличный торговец вразнос, а в переносном смысле – мелкий жулик, фигляр, дешёвка. В последнее время всё чаще используется в качестве синонима к слову жлоб. Получается жадный жлоб, так что налицо некоторая тавтология, – доложила Наташка.

– Ничего не тавтология, – не согласилась Лида. – Марамой это высшая степень беспринципности нашего жлоба, когда он готов ради наживы продать родную мать.

– Я маму люблю. Почему это я марамой и жлоб? – Кунцов сделал обиженное лицо.

– Потому что от жадности и беспринципности кому попало дома продаёшь, лишь бы нажиться, вот и отбрехивайся теперь! Гундосова там заяву в прокуратуру рисует, говорит, ты всё заложил уже, все дороги и озеро с пляжем.

Кунцов почесал затылок, сдвинув на нос свою морскую фуражку, и тяжело вздохнул.

– Тут, надо признаться, ты права со всех сторон, – произнёс он покаянным голосом.

– Что? И правда всё заложил?! – Наташка всплеснула руками.

– Нет, конечно, это же невозможно. А вот пожадничал, факт. Видите ли, Наташенька, меня слегка задолбала эксплуатация, когда часть домов пустые стоят, а температуру в них поддерживать надо, чтобы трубы не порвало, ну и бабки вложенные отбить поскорее уже захотелось. – Тут Кунцов явно спохватился, видимо вспомнил какие чудесные прелести расположились у него под самым носом, и стал улыбаться чеширским котом. Ведь пока они разговаривали, Наташка скинула с себя верхнее символическое и осталась в нижнем ещё более символическом. Уж, если даже Лиде было больно на неё смотреть, то можно представить реакцию Кунцова.

– Шёл бы ты уже куда-нибудь в прокуратуру, – посоветовала ему Лида. – И жене, как встретишь, обязательно привет передавай.

– Так моя в Черногории сейчас загорает. – Кунцов радостно осклабился и поправил фуражку.

– Вот и ты езжай.

– Ладно, уговорила, пойду, пожалуй, дел у меня по горло. – Кунцов, периодически оглядываясь на Наташку, поплёлся в сторону лодочного сарая.

– Иди, иди. – Лида помахала ему рукой, Наташка последовала её примеру.

– Эх, всем прекрасен этот мужчина! Только, зачем он женат? – сказала она, глядя вслед удаляющемуся Кунцову. Тот шёл уже практически задом наперёд и махал Наташке фуражкой.

– Он женат на прекрасной женщине, матери его детей, он её любит, просто придуривается. При виде тебя все придуриваются.

– Вот в связи с этим я и не знаю, повезло мне или нет. – Наташка угнездилась на своём лежаке и велела Лиде срочно намазаться специальным чудодейственным кремом, привезённым ею аж из самой Италии, и укладываться для зажарки.

– У тебя, Вересова, самые красивые ноги на свете, они длинные и похожи на макаронины, бесконечные макаронины, но сейчас они выглядят как макаронины очень несвежие, – добавила она, позёвывая.

Лида послушно исполнила указания подруги и тоже завалилась на лежак. Лежак оказался весьма удобным, а Кунцов и вправду выбрал для Лиды с Наташкой самое хорошее место на берегу, дети возились и голосили вдалеке, а от озера тянуло свежестью, поэтому особого пекла не ощущалось. Лида решила, что не поддастся на окружающую безмятежность и ни за что не заснёт, чтобы не сгореть. Ну, и сами понимаете, проснулась она именно от мысли, что сгорела, и в испуге села. Она осмотрела себя и поняла, что действительно слегка подпеклась, но не так критично, как ей показалось во сне, ноги и вовсе даже ни капельки не порозовели. Наверное, сказалось чудесное воздействие Наташкиного крема. Лида подумала, что надо бы искупаться и бросила взгляд на озеро.

Он появился из воды как атомная подводная лодка, всплывающая где-то на просторах Атлантики. Что-то вроде «когда усталая подлодка из глубины идёт домой». Лида не раз видела такое в кино, в смысле подлодку, как она появляется на поверхности со звуком «шух», как будто вздыхает. Лида уставилась на него и не могла отвести глаз. Вероятно, то же происходит с мужчинами при виде Наташкиных прелестей. Они просто не могут оторваться от этого зрелища. Вот и она сидела как завороженная, аж рот открыла. Он тем временем показывался из воды постепенно, сначала те самые мощные плечи, потом то место, где у мужчин располагается грудь. Скорее всего это грудь и есть, но она как-то по-другому называется, Лида забыла как.