жителей посёлка покинул страну, и какие дома выставлены на продажу. Зяблики стремительно пустели.

– Никто покупать не хочет, слушай, такие дома хорошие. Сам Кунцов строил! Тёплые дома, качество, солидный люди жили, мебель красивый, техника высший сорт! Минус у нас тут, ай-ай-ай, большой минус, ну ты знаешь. – Бабаич качал головой и разводил руками. – Газ нет! Без газ, слушай, никто не едет, ипотека даже нет отвечают. Агент недвижимость, ты его знаешь, Кунцова команда, говорит везде тоже продажи стоят. Совсем стоят, слушай, даже где газ есть. А у нас без газ совсем беда. Все уедут за граница, какой торговля? Никакой!

Однако родные Елены Леонидовны никуда не уехали. Куда тут уедешь с дементной старухой? Правда Елена Леонидовна гулять по Зябликам перестала, как сказала сиделка, встреченная Лидой у Бабаича в магазине, вдруг стала боятся холода и улицы. Теперь сидит у окна, которое смотрит вместо телевизора, и рассказывает о своих видениях: то видит кого-то лежащего на газоне, то кого-то висящего на сосне. От рассказа сиделки у Лиды приключился тот самый мороз по коже, а Бабаич опять начал истово креститься. Видимо атеисты тоже на что-то надеются, и не такие смелые, как кажутся.

Вечерами, если вдруг случалась погода без дождя и ветра, Лида с Кириллом гуляли по Зябликам, смотрели на опустевшие дома и на ту самую лунную дорожку у причала. Они полюбили сидеть на причале, обнявшись и глядя на воду.

– Я вот думаю, это даже хорошо, что у нас тут газа нет, представляешь, что будет, если ракета какая-нибудь в газопровод прилетит, или в чей-то газгольдер? – Лида махнула рукой в сторону поместья настоящего Кунцова. Честно говоря, в последнее время её вдруг стало раздражать чужое богатство, наверное, завидовала. Хотя вряд ли именно богатство, она вполне себе хорошо без позолоты поживает. Раздражало другое: отсутствие свободы и возможности в любой момент рвануть, куда захочешь. Не оставляли мысли, что им-то там хорошо, а мы тут вот во всём этом коричневом, как будто не на заборе, а прямо на нас намазано.

– С чего бы это вдруг у нас тут ракеты какие-то летать начнут? – удивился Кирилл. – Да ещё Толику в газгольдер!

– Как с чего? Если мы ракетами кидаемся, то вопрос времени, когда и к нам они в ответ прилетят. Закон обращения ракет и снарядов в пространстве.

– Вообще-то это всё фейки, если ты не забыла, но если нет, тогда уже без разницы, есть у нас газ или нет его. Если в подстанцию прилетит, тоже ничего хорошего: ни света, ни канализации, ни воды.

– И холодильник работать не будет, – добавила Лида. – А главное, телевизор. Тут они все и прозреют.

– Кто?

– Зомбаки со стороны зла, аборигены, прекратят кричать «Аминхотеп» и пойдут писать правду на заборе.

– Боюсь, нам эта правда не понравится, – Кирилл поёжился. – Они и раньше её писали, ещё до телевизора, всё больше из трёх букв.

– Лучше пусть из трёх букв пишут, чем всему свету Кузькину мать показывают.

– Телевизор ракетой сломают, это хорошо, но ведь ракета может вдруг и в голову прилететь, тогда уже точно вообще ничего не будет: ни забора, ни зомбаков.

– Поэтому они все и уезжают, не хотят ракетой по башке получить, – глубокомысленно заметила Лида и поёжилась.

– А кто ж хочет? Никто не хочет.

– Ага! Странное дело: деньги все хотят, а по башке за эти деньги никто не хочет. Мой бывший, вон, в первых рядах утёк. Хотя нет, это он семью в безопасность сплавил, сам-то, наверное, остался, кто ж его с подводной лодки выпустит. А вдруг мы тут в Зябликах совсем одни окажемся?

– Это хорошо, если одни, – ответил Кирилл и крепко обнял её за плечи. – Нам же не страшно вместе?

– Ни капельки!

– Это главное, значит всё будет хорошо, ну, если конечно, ракетой по башке не прилетит.

– Авось не прилетит!

Когда вселенная моргнула, Лидия Андреевна не сидела на лавочке в Таврическом саду, она стояла в растерянности посередине гостиной городской квартиры, где всё свидетельствовало о спешном покидании помещения его обитателями. Всего лишь неделю назад она узнала, что Юрик с женой и детьми приняли решение уехать, едва успела с ними проститься, накануне не спала всю ночь, отслеживая их переход через эстонскую границу, а нынче вот приехала посмотреть, что нужно сделать, чтобы подготовить квартиру к сдаче в аренду. Сделать нужно было всё. Это Лидию Андреевну ни капли не испугало, её волновал только один вопрос, увидит ли она ещё когда-нибудь сына и внуков. Взгляд упал на разбросанные детские тапочки, голова закружилась, к горлу подступила тошнота и мир свернулся в одну точку, как изображение в старом телевизоре.

Очухалась она в комнате с белым потолком, сразу вспомнилась песня на стихи Кормильцева, помните? «В комнате с белым потолком и правом на надежду, в комнате с видом на огни и с верою в любовь». А ещё в голове прозвучала странная фраза: «Я предпочитаю инфаркт». Неужели она когда-то такое говорила? Надо следить за языком, доболталась, матушка. Осталось надеяться, что она сейчас не в морге полёживает, глядя на этот белый потолок.

Тут кто-то к ней наклонился, и на белом фоне появилось лицо в хирургической маске и синей докторской шапочке.

«Жива, – подумала Лидия Андреевна, – или не совсем»?

– Ну, что ж, – раздалось из-под маски, – у нас налицо небольшой сбой программы. Вы меня видите?

– Вы программист? – спросила она.

– Почти, – ответили ей.

– А где мой тестировщик?

– Я здесь. – Над ней склонилась вторая голова, совершенно седая, но по-прежнему очень красивая. – Чего это ты удумала? Я же обещал, что всё будет хорошо.

– Да почудилось чего-то, ты не поверишь, будто вселенная моргнула, даже вспоминать не хочу. А мне можно встать?

– Пока можно только сидеть, – сообщил почти программист, – но без фанатизма.

Кирилл помог ей сесть в кровати. Лидия Андреевна оказалась пристёгнута к капельнице и к каким-то приборам, в носу у неё торчала трубка, через которую подавался кислород.

– Бабуля! – в комнату стремительно влетел старший внук. – Ты ещё не померла?

– Пока вроде нет, – ответила совершенно счастливая Лидия Андреевна. – Просто сбой программы.

– Тогда вставай, побежали, будет весело!

Санкт-Петербург, ноябрь 2022.