Мы обычно рассаживаемся по креслам, которые разделены двумя-тремя рядами. Перелет для нас – способ побыть в одиночестве и каждому позаниматься своими делами. Только в момент, когда разносят еду, группа снова становится группой. Все начинают заниматься одним общим делом. Эти парни – не дураки пожрать. Meat is murder!

Миха! – Редкий экземпляр из племени королей синтезатора, который умеет одним пальцем играть тему «У Мэри был барашек», – Топот! – Улюлюканье! – Завывания секвенсора! – Вежливый реверанс! – отдает свой обед соседу. Миха до отвращения прагматичен. В этом он чем-то напоминает Мика Джаггера, певца одной британской группы. Миха подсчитывает суточный рацион калорий, которые должен употребить, он знает количество фрикций, которые пойдут его организму на пользу, он соблюдает режим дня, ходит в спортзал и в одиночку воспитывает в своей трехкомнатной квартире таксу по кличке «Питбуль». Что его удерживает с нами, ордой кочевников-бастардов? Большой гонорар? До недавнего времени мы были самой высокооплачиваемой группой в стране. Но это – в прошлом. Странно, почему Миха не соскочил, когда все начало постепенно сдуваться? Он с его банкирской интуицией должен был первым сделать ноги. Впрочем, мне это уже, как говорит Сеня, – по барабану. Скоро все закончится, мы исчезнем. Наше шоу взорвется прощальным салютом. И первый из нас, кто всплывет в любой точке мира, первый, кто оживет и вновь оседлает торнадо, я уверен, будет Миха. Даже сейчас в самолете он выстукивает на клавиатуре своего лаптопа очередной бизнес-план. Миха – клавишник во всем. Я знаю, он сейчас разводит инвесторов, чтобы купить два легендарных клуба. «CBGB» в Нью-Йорке и «Hacienda» в Манчестере. У него есть безумная мечта: он хочет повторить на этих площадках легендарные концерты великих групп, которые когда-то творили там историю. Если понадобится, потратив на это любые деньги. С оригинальными плэйлистами тех выступлений. Шоу «Talking Heads» в «CBGB» в 1977 году, «Ramones» там же в 1979, «The Smiths» и «New Order» в «Hacienda» в 1983, «The Happy Mondays» в том же месте в 1985. Миха – счастливый человек, у него есть прекрасная и несбыточная мечта. Потому что самое грустное в любой мечте – когда она исполняется и исчезает. Миха хочет показать всему миру этими концертами, как деградировала поп-музыка за последние двадцать лет. Я знаю об этом от общих знакомых. Миха не разговаривает со мной. Как и вся группа. Он самый умелый моряк. Queen is dead!

Я замерз. Я окоченел от холода, я круглосуточно занят его производством. Я самый популярный из всех холодильников на планете. Я – производитель и продавец льда.

Санта-Смит рассказал как-то в интервью журналу «Q» о самом разрушительном периоде в истории своей грустной группы: «Оглядываясь на все бухло и наркоту, которые мы тогда приняли… Мы подгоняли друг друга все время, чтобы увидеть, кто первым сдохнет. Это было правило, но пока ты еще не чувствуешь конца, ты не сдаешься. Я не мог сказать, когда и где я усну в те дни. От меня ужасно воняло… Мерз ко, правда?»

Если еще кто-то в этой стране думает, что быть рок-звездой – удовольствие, феерическое безумство, кайф, постоянное удовлетворение всех своих прихотей и вообще, удел небожителя, – он полный лох и кончит свои дни в богадельне.

Если бы хоть один человек в этом самолете знал, как глубоко мне наплевать на то, что происходит на сцене, за сценой и вокруг сцены. Мы летим в маленьком «ТУ-134». Протертые подголовники на креслах и круглые иллюминаторы, иссеченные мелкими царапинами, похожими на старческие морщины. На борту – не больше пятидесяти человек. Восемнадцать из них уже взяли у меня автографы. Если б хоть один из этих восемнадцати знал, что все, чего я хочу в этой жизни – стать легким. Таким легким, чтобы на равных присоединиться к облакам. Вот и всё… Anyone can play guitar!

Эй! Кто-нибудь еще обращает внимания на мое нытье? Последние два года каждый наш концерт кажется мне последним. Каждый раз, вылетая из любого столичного аэропорта, я обещаю себе, что мы летим не просто отработать очередной гонорар… Мы летим исчезать! Было бы здорово – раз! – и исчезнуть прямо на сцене! Но чтобы музыка продолжала звучать… Какая, к черту, музыка! Shadows on the wall!

27 сентября 2006 года

Откуда берутся демоны в нашей жизни? Выскакивают из подсознания? Выпрыгивают из табакерки? Вышагивают из Кремля? Мой демон, пошатываясь, вывалился из туалетной кабинки. На шпильках, в коротком облегающем платье, ярко-красного цвета, будто выкрасил себя от бедер до шеи губной помадой. Видок у нее, надо признаться, был изможденный. Должно быть, модель на диете, узник фэшн-концлагеря.

– Привет! Как самочувствие? – я просто пытался быть любезным.

– А-а-а… уже… уже нормально. Это ты?

– Нет, король Иордании Хусейн.

– Не умничай, тебе не идет… Нет… это правда – ты? Я твои песни знаю!

– Я тоже. Меня зовут Слава.

– Я… знаю. Это точно – ты!

– Ну вот, одна личность установлена. Давай определимся со второй.

– Ты про меня? Я – Белка, то есть… Лера… Нет, Белка! Слушай, поцелуй меня, а? Никогда не забуду!

Растерянности я не почувствовал. Ко мне с подобными предложениями обращаются по десять раз на дню. Даже предлагают за это большие деньги. Я избалован вниманием и давно устал от всего этого. Какая тут может быть растерянность? Но я зачем-то растерялся…

Она не стала дожидаться ответа и схватила мой рот своими губами. Во рту сразу возник знакомый с детства привкус. Кислый, затхлый, с блеклыми нотками перебродившего алкоголя… Определенно этот вкус не показался мне чужим.

– Прости-прости, я немножко не в себе, – она оторвалась от меня и вытерла свои обкусанные губы рукавом платья, – у тебя случайно нет жвачки?

– Терпеть не могу жевать. Предпочитаю нюхать. Хочешь дорожку?

– Ты чё? Правда, кокс понюхать? – она вывалила огромные глазища из орбит и уставилась на меня так, будто я и вправду был королем Иордании.

И в этот волнующий момент, когда она понимающе захлопала бесконечными, как у берлинского трансвестита Зигги Хайсмилда, ресницами, подошел Гвидо и, как обычно, все испортил. Большая страна знает Гвидо как моего продюсера, но я-то знаю его как отменного засранца, который, только дай ему волю, обосрет все вокруг: твой дом, твою кошку, твой гербарий, твои чувства, твою музыку, твою жизнь. Почему, в таком случае, я с ним работаю? Да потому что этот засранец – один из трех лучших профессионалов в стране. А я предпочитаю работать только с лучшими. Имея такие предпочтения, будь готов принимать этих деятелей с длинным шлейфом их самодурства, алчности, притворства, желания манипулировать всем, что движется. Главное, чтобы этот шлейф тащила за ними их свита, и ни в коем случае не позволяй превращать тебя в пажа. Те два других лучших продюсера страны, кстати, Гвидо еще мастер-класс по засранству преподать могут.

Голос Гвидо отдавал язвительностью:

– Читал сегодняшнюю «Экспресс-газету»?

– Ты же знаешь, я никогда не читаю газеты.