– Браво! Браво, Верушка! Ты молодчина! – воскликнул Иван. – Несмотря на свой студенческий возраст, ты уже кое-что соображаешь. Такой ты мне еще больше в благость. – Иван, словно ребенок, радовался ее незатейливым, но искренним рассуждениям, и, не зная, как выразить свою признательность, сначала хотел поцеловать Веру, а потом передумал и просто похлопал ее по талии. Ее талия нравилась ему не меньше, чем ее рассуждения. – Ты посмотри внимательно, что написано на бензобаке этого суперметаллолома.

Вера вытерла слезы и опять взяла подзорную трубу.

– Ух ты! С таким экипажем не соскучишься. Ваня, да это же классика!

– Читай, читай вслух… От подобных самопальных надписей я уже пятый год балдею. Это называется «сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит». Ну, ну, уважь душу «покойника», прочти.

– По-моему, подобное творчество я уже где-то читала. Не то в офисе «элитного» дома, не то на какой-то частной киностудии или выставке.

– А ведь эти слова из старой революционной песни. – Иван попытался спеть их, но у него ничего не получилось, и он тихо, с какой-то удивленной грустью, выдавил из себя, словно горькую отрыжку после пепси-колы: – «Мы наш, мы новый мир построим! Кто был ничем, тот станет всем». Судя по надписи, это вертолет местного значения. Только местные «ястребы», почуяв свободу, могут учудить такое. Они тоже хотят райских перемен. Они получат все, непременно получат. Короче, Верушка, через десять – пятнадцать минут уходим. Теперь им не до меня и не до моего родника.

Но вертолет вместо одного круга сделал два, словно не желая нависать над «черной дырой». Сидевшие в нем спасатели никак не могли понять случившегося. Они знали, что специальное подразделение наемных сыщиков разыскивает в лесу преступника, сбежавшего из зоны. Но как такие профессионалы международного класса могли вляпаться в простую болотную жижу, в головах спасателей не укладывалось. Только попав в зону «черной дыры», они поняли, что тут что-то не то. И как только при появлении из-за туч палящего солнца состояние их резко ухудшилось, они немедленно связались с Центром. «Мы изнываем от жары, – сообщали они диспетчеру полета. – Почему-то стало трудно дышать. Вероятно, пострадавшее подразделение сыщиков находится в таких же условиях. За бортом +45 градусов по Цельсию. Давление ползет вверх. В такой ситуации эвакуация поисковой бригады усложняется. Придется взять на борт только людей. Ждем дальнейших указаний».

Вертолет медленно, как подраненная в голову птица, устремился сначала вверх, а потом, падая, все-таки остановился, навис над болотом и выбросил спасательную лестницу.

– Верушка! Уходим! – сразу оживился Иван и двинул упряжку дальше.

Несмотря на рокот разгоряченного от жары двигателя вертолета и обессиленные возгласы гибнущих людей, какое-то жуткое, почти кладбищенское безмолвие вдруг нависло над зеленеющей тайгой. Казалось, спрятались куда-то журавли, драчливые тетерева и токующие глухари. Природа словно затаилась и ждала приговора над теми, кто бесцеремонно нарушил сказочную тишину леса. И приговор был исполнен. И не позже, и не раньше, а в самый напряженный момент, когда начальник уголовного розыска, командир спецподразделения Казимир Моисеевич Лондрин с мольбами и проклятиями вцепился в спасательный трап вертолета и, казалось бы, беда осталась позади. Но в этот момент произошло то, чего ожидали потревоженные птицы и животные тайги: мотор вертолета неожиданно заглох, в воздухе запахло гарью, и мощный, леденящий душу взрыв раскатился над северной низиной.

– Ваня! Боже мой! – Сразу закричала Вера, пряча испуганное лицо от упругих веток можжевельника и придорожного сухостоя. – За что такое наказание?! Хватит, Ваня! Не испытывай меня! Разворачивай сани!

– Успокойся. Не делай глупостей. Вслед за вертолетом вспыхнет прошлогодняя трава, потом сухие деревья, а дальше – рудовый смолистый лес… Пожар охватит все урочище… Может, до океана дойдет. Надо молиться солнцу, чтобы этого не произошло.

– Молись, Ванечка, миленький мой, молись. Но не терзай мою душу! Если мы не спасем хотя бы кого-нибудь, меня совесть замучит. Да как я у алтаря появлюсь, когда венчаться будем? – Какая-то неистовая сила словно подстегнула Веру. Она сначала обняла Ивана сзади, за его исцелованную, обожженную солнцем шею, а потом, чуть отодвинув его в сторону, схватила вожжи и стала разворачивать упряжку. Кровь брызнула из ее посиневших рук, так она вцепилась в закрученные от ухабистой дороги вожжи. – Если ты любишь меня, родной мой, тогда терпи и делай сейчас все, как я скажу. Иначе нельзя… Иначе ты всю жизнь будешь «покойником»!

Лошади на первых порах оторопели от напора нового извозчика, но Вера что есть мочи натянула вожжи, а потом стала стучать ногами о днище розвальней и стегать закрученными лямками крупы взмыленных лошадей.

– Помогай, Ваня! Себе помогай, иначе труба… Солнце и звезды – это прекрасно. Но многое зависит от нас самих. Ты привык к языческим символам, но сейчас терпи, слушайся меня и делай, как я тебе велю.

– Но, Верушка, милая. – Иван неожиданно поднялся во весь рост, глядя в ту сторону, откуда уже несло копотью и гарью, и вдруг прохрипел что есть мочи: – Ты что, хочешь сгореть вместе с ними?!

– Со мной не сгоришь! Я этого не допущу… А если судьба, вместе сгорим. С тобой я поняла, что есть на свете любовь, и солнце помогает ей. Ну. ну, держи вожжи – и полный вперед к «черной дыре»! Будь она проклята!

Лошади, по всей видимости, чуяли опасность пожара и обратно пошли с трудом. Они то и дело останавливались и прислушивались к тому, что происходило совсем рядом. А рядом уже каркало воронье, и людских голосов слышно не было.

Жуткая картина поразила даже Ивана, отсидевшего в общей сложности около четырнадцати лет в разных тюрьмах.

Прошлогодняя клюква, обильно разросшаяся вокруг «черной дыры», была красная не от солнца и не от цвета ее целебного состава, а от разбрызганной от взрыва крови и от еще совсем свежих останков человеческих тел. Низкорослые березки, кое-где разбросанные в топком месте, были тоже красными. Огромная лопасть от винта современного вертолета торчала прямо из надувного матраса. По-видимому, один из сыщиков пытался добраться до края болотины на надувном матрасе, но «черная дыра», вероятно, еще больше увеличилась, и лопасть, проткнув матрас вместе с человеком, медленно погружалась на дно подземной реки. Пожар, как и предполагал Иван, начинал разгораться, и теперь все зависело от ветра. Корпуса вертолета видно не было. То ли он уже погрузился в жидкую массу, то ли его разнесло по частям, потому что кое-где дымилась расплавленная электроника и сверкали на солнце куски раздробленного дюраля. От увиденной картины глаза Ивана округлились, руки потянулись за сигаретами.

– Ветер усиливается с востока… И слава богу, – тихо, почти шепотом процедил он и закурил. Иван все время поглядывал то на солнце, то на уходящие к лесу яркие языки пламени.

– Где люди, Ваня?! Что с ними стряслось? Даже собак не видно. Я поражаюсь твоему спокойствию. – Вера с грустью смотрела на печальную картину, от которой ее начинало подташнивать.