Порой я удивляюсь тому, как долго терпел Трилта. Быть может, мысль о возможной мести побуждала меня закрывать глаза на его предательства, утаивать его низость. Я продолжал пользоваться лабораторией, которую он для меня оборудовал, я принимал жалкие гроши, которые он платил мне за труды. Я делал новые открытия – и позволял ему обманом узурпировать их плоды.

А ведь еще была Норма Грешэм, которую я всегда любил, нерешительно и бессловесно, и, похоже, я тоже ей нравился до того, как Трилт начал ухаживать за ней в своей лихой и обольстительной манере. Я притворялся, будто мне все равно, но забыть не мог… Как видите, мои обиды мало отличались от тех, что подталкивали к мести многих других; ничего необычного не было в них, как и в прочих сопутствовавших обстоятельствах, и самая их банальность чудовищно оттеняет аномальный и необъяснимый результат.

Не помню, когда мне впервые пришла в голову идея убить того, кто меня предал. Она столько лет меня преследовала, что порой мне кажется, будто я лелеял ее с незапамятных времен. Но окончательный план убийства, отточенный до идеального совершенства, полностью созрел не так давно.

Многие годы, помимо своей обычной работы, я экспериментировал с ядами. Я исследовал труднодоступные тайны и малоизученные области токсикологии, изучал все, что могла сообщить мне на эту тему химия, и не только она. Об этом направлении моих исследований Трилт не имел ни малейшего понятия, и в мои намерения вовсе не входило, чтобы он извлек прибыль из моих разработок. На самом деле насчет него я строил совершенно иные планы.

С самого начала я поставил себе задачу создать вещество с определенными свойствами, какими не обладал ни один известный науке яд. После многих проб и ошибок мне наконец удалось найти формулу смеси редких отравляющих веществ, которая производила желаемое действие на человеческий организм.

Для моей собственной безопасности требовалось, чтобы яд не оставлял следов и имитировал симптомы какой-нибудь хорошо известной болезни, исключая малейшие подозрения со стороны медиков. Кроме того, смерть жертвы не должна быть слишком быстрой и безболезненной. Я разработал смесь, которая при приеме внутрь полностью поглощалась нервной системой в течение часа, после чего ее невозможно было обнаружить никакими анализами. Она вызывала мгновенный паралич, сопровождавшийся всеми симптомами внезапного и смертельного апоплексического удара. Тем не менее отравленный, хоть и выглядел совершенно бесчувственным, оставался в сознании и умирал, лишь когда яд всасывался окончательно. Не в силах говорить или двигаться, человек мог видеть, слышать, понимать – и страдать.

Даже когда я довел это вещество до совершенства, полностью удовлетворившись его действенностью, я откладывал приведение приговора в исполнение. Не из страха, не от угрызений совести – нет, я желал продлить сладостное предвкушение, чувство власти при мысли о том, что в любой момент, когда мне захочется, я могу обречь того, кто меня предал, на смерть.

Лишь по прошествии многих месяцев – меньше двух недель назад – я решил больше не оттягивать свою месть. Я тщательно все спланировал и продумал, не оставив лазейки для случайности или неудачи. Никакая, даже самая тонкая ниточка не приведет полицию ко мне.

Чтобы разжечь алчность Трилта и гарантированно его заинтересовать, я отправился к нему и намекнул, что стою на пороге великого открытия, суть которого не уточнил, пообещав, что обо всем расскажу в надлежащее время, когда успех будет достигнут. Я не приглашал его посетить лабораторию. Я лишь хитрыми косвенными намеками возбуждал его любопытство; я знал, что он обязательно придет. Возможно, я слишком осторожничал, но ни у кого не должно было возникнуть даже мысли, что я заранее спланировал визит, который закончится для Трилта апоплексическим приступом и смертью. Вероятно, я бы нашел способ дать ему яд в его собственном доме, где я до сих пор был частым гостем. Но мне хотелось, чтоб он умер в моем присутствии, в лаборатории, где прошли долгие годы тяжких трудов, плодов которых он меня обманом лишил…

Некое предчувствие подсказало мне, в какой именно вечер он явится, жаждая выведать мою новую тайну. Я смешал ядовитый раствор, подкрасив его гранатовым сиропом, и налил в химический стакан, который поставил наготове среди колб и пробирок, а затем принялся ждать.

Лаборатория – старый обветшавший особняк, переоборудованный Трилтом, – находилась на поросшей лесом окраине города, недалеко от роскошного дома моего работодателя. Трилт был гурманом, и я знал, что он придет не раньше, чем поужинает, то есть часам к девяти. Похоже, ему прямо не терпелось спереть мою якобы новую формулу, поскольку уже в половине девятого послышался тяжелый, наглый стук в дверь задней комнаты, где я ждал Трилта среди химической аппаратуры.

Грубый и ненавистный, он вошел в лабораторию. На его пухлых щеках играл сытый румянец. Явился он при лазурном галстуке и в тщательно подогнанном, плотно облегающем костюме цвета перца с солью, который лишь подчеркивал его до отвращения тучную фигуру.

– Ну, что там у тебя, Маргрейв? – спросил он. – Ты закончил свои эксперименты, на которые столь таинственно намекал? Надеюсь, на сей раз ты действительно заслужил свое жалованье.

– Я совершил невероятное открытие, – ответил я. – Настоящий эликсир алхимиков – источник вечной жизни и энергии.

Застигнутый врасплох, он бросил на меня недоверчивый взгляд.

– Лжешь, – сказал он, – или сам себя обманываешь. Всем известно еще со времен Темных веков, что с научной точки зрения подобное невозможно.

– Может, кто-то и лжет, – язвительно бросил я в ответ, – но мы еще посмотрим, лгу ли я. Вот этот мерный стакан на столе наполнен тем самым эликсиром.

Трилт уставился на указанный мною сосуд.

– Похоже на гренадин, – довольно проницательно заметил он.

– Да, сходство есть, даже цвет такой же, – кивнул я. – Но это снадобье означает бессмертие для любого, кто осмелится его выпить, а также неистощимое наслаждение и свободу от всяческой пресыщенности и усталости. Вечная жизнь и радость.

Он жадно слушал меня.

– Ты сам пробовал?

– Да, я с ним экспериментировал, – ответил я.

Он бросил на меня презрительный взгляд:

– То-то я смотрю, ты сегодня такой живчик – совсем на себя не похож: обычно ты нытик и постоянно куксишься. Во всяком случае, снадобье тебя не прикончило. Пожалуй, я тоже попробую. Это может стать хорошим коммерческим предложением, если хотя бы десятая доля того, о чем ты говоришь, – правда. Назовем его «Эликсир Трилта».

– Да, – медленно повторил я. – «Эликсир Трилта».

Он взял стакан и поднес к губам.

– Гарантируешь результат? – спросил он.

– Результат будет таким, какого только можно