Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черная прямоугольная дыра открывалась в стене по левую руку.
– Похоже на проем.
– Как ты думаешь, не опасно?
Я бросила взгляд вверх, в испещренную звездами ночь над головами:
– Есть опасность и опасность.
– То есть?
– Мы два дня бежим. Нам нужно укрытие, место, где отдохнуть и поспать.
Я пошла дальше, ощущая, что в этом каньоне до нас, наверное, не ступала нога человека и ничьи глаза прежде не видели этого отверстия. Узость каньона наверняка не позволяла заметить его с орбиты, а наземные экспедиции строго ограничивались.
Подходя к основанию стены прямо под дырой, я поняла, что масштаб меня обманул. Трудно было оценить размеры на фоне двухкилометрового пространства стен. Проем сначала показался мне маленьким и расположенным у земли, а выяснилось, что он не меньше двух метров в высоту, пяти в ширину, и от земли до него почти два метра.
Глухая дробь, донесшаяся с направления, откуда мы пришли, походила на стук дождя вдалеке. Но я его узнала. За нами стучали по земле сотни стальных когтей.
– Они отправили ползунов, – сказала я.
– Что это?
– Дроны наподобие многоножек. Должно быть, в лабиринт запустили целый рой.
– Они опасны?
– Смертельны, – я подняла голову к дыре, – но, если забраться туда, может быть, не найдут.
– Как же забраться?
Я встала на цыпочки, попробовала заглянуть внутрь, но ничего, кроме тени, не увидела.
– Придется тебе меня забросить.
– Извини?
Я переплела пальцы рук и изобразила, будто что-то подталкиваю вверх.
– Сделай мне ступеньку.
Адам насупился, и на короткую секунду мне стало его жаль. Как ни разыгрывал он из себя искушенного поэта, но вырос-то в лабиринте коридоров и теплиц. Никогда не бегал вольно под открытым небом, не перебрасывал приятеля через забор и не вытаскивал на глинистый обрыв над ручьем. Меня однообразная теснота каньона душила, а его, может быть, успокаивала. Один Будда знает, что бы он чувствовал на голой поверхности обычной планеты.
– Сцепи руки вот так, – объяснила я, показывая переплетенные пальцы. – Я поставлю ногу, а ты подбросишь меня вверх.
Он прикинул на глаз высоту порога проема:
– Ладно, а я как заберусь?
– Я свешусь вниз и подтяну тебя.
– Правда?
Смерив меня взглядом, он так поднял бровь, что мне захотелось ему врезать, но я сдержала раздражение.
– Я сильнее, чем выгляжу.
Он подумал и наконец сцепил руки и подставил колено. Я оперлась на его плечо и подтянулась.
Для тощего стихотворца он оказался на удивление вынослив. Впрочем, я это знала. Просто не ожидала, как сильно он меня подкинет. Едва моя вторая нога оторвалась от дна каньона, Адам толкнул что было мочи, и я скользнула вверх вдоль полированного мрамора, растопырив пальцы, чтобы ухватиться за край отверстия. Сочетание слабого тяготения и мощи его сухощавого тела забросили меня выше, чем ожидалось. Я разбила колени о стену, зато локтями упала в проход. Адам напоследок пихнул вверх мои подошвы, и я ввалилась в проем.
Еще подтянулась и откатилась в тень.
Несколько секунд я пыталась отдышаться, глядя в темный потолок. И улыбалась. Впервые после крушения у меня появилась крыша над головой. Впервые я была недоступна для острых глаз кораблей на орбите.
– Что там? – окликнул снизу Адам.
Я отвернулась от входа:
– Ничего не видно.
– У тебя в манжете скафандра фонарик.
– Знаю.
В душе распекая себя за рассеянность, я пошарила по левому рукаву и включила свет – белый луч фонаря протянулся сквозь гулкую пустоту собора.
– Свят-свят!..
– Что там?
– Я…
Пещера уходила вдаль и вниз величественными готическими сводами, ничуть не схожими со строгим минимализмом наружной поверхности планеты. Я лежала на верхней ступени гигантской винтовой лестницы. Каждая ступенька была величиной с гроб. Вырезанные в полупрозрачном кварце полки расходились перьями лебединого крыла. Потолок, тоже белый, выглядел складчатым, как рыбьи жабры.
Я высунулась из рыбьей пасти. Адаму, чтобы поймать мою руку, пришлось подпрыгнуть. Я втянула его к себе, и мы сели, разглядывая великанские изгибы лестницы.
– Как ты думаешь, далеко она ведет?
Я встала и отряхнула скафандр от пыли:
– Если хотим затаиться, стоит проверить самим.
Он округлил глаза:
– Спуститься туда?
– А у нас есть выбор? – скрывая опаску, я потерла ладонь о ладонь. – Чем глубже уйдем, тем меньше шансов, что кто-то нас высмотрит.
Адам повернулся в сторону каньона, на цокот металлических коготков.
– Думаешь, нас еще преследуют?
– Думаю, что не нас. – я потерла загривок – стык ворота натирал шею. – Думаю, преследуют меня.
– Из-за Пелапатарна?
– Отчего бы еще?
Цокот стал громче.
– А здесь они нас не достанут?
– Надеюсь, по такой гладкой стене им не взобраться.
– А если взберутся?
Я подняла его за шкирку и развернула к первой ступени:
– Спускаемся.
Я застала Аштона Чайлда в камбузе. Он пил кофе. Экзоскелет вцепился в него, как пиявка. Когда я подошла, Чайлд поднял голову:
– Приветствую, капитан.
– Как оно?
– Кофе?
– Скелет.
– А как по-вашему?
Он был бледен и выглядел рассеянным, как сапер, под разговор разряжающий бомбу.
Поглядев на свою свободную руку, он пошевелил пальцами:
– К нему не сразу привыкнешь.
– Престон говорит, что вы носите его на свой страх и риск. С вашими ранениями в постели бы лежать.
– Нужда заставит, капитан.
От вкусного запаха кофе у меня забурчало в животе.
– Такое у вас важное задание?
Левая половина лица у него дернулась, как от комариного укуса. Веко задрожало.
Заговорил он, едва ли не по буквам произнося каждое слово, как Клэй, когда бывала вдрызг пьяна.
– Меня не уведомляют о важности задания, мое дело – выполнить приказ.
– Даже ценой жизни?
– Вы же из военных, капитан…
Руки у него не лежали спокойно, и я начала задумываться, сколько же он влил в себя кофе.