как раз к открытию Робертом Кохом возбудителя чахотки, то мы увидим, что ранее никаких специальных больниц для лечения больных туберкулезом в нашем современном понимании не было. Никаких длительных изоляций, принудительного лечения и прочих подобных мер. В первую очередь лечение проходило на дому: доктора курировали своих пациентов, делали назначения, которые больной должен был самостоятельно выполнять. Даже если у больного туберкулезом случалось обострение или того хуже – легочное кровотечение, и это не было поводом для госпитализации, так как объективные средства помощи больному отсутствовали. Пилюли, общеукрепляющие средства, компрессы… Список можно продолжать бесконечно. Эффективных (да и неэффективных тоже) лекарственных средств еще не было, торакальная хирургия тоже только начинает зарождаться, а выйдет на доступный уровень совсем еще не скоро – да и вообще не с чахотки начнут свой путь будущие светила торакальной хирургии. Поэтому разницы между нахождением больных в своей родной кровати или на больничной койке, по большому счету, не было.

Многие ныне расположенные в Москве туберкулезные больницы располагаются как раз в исторических зданиях с очень красивой архитектурой, однако ни одно из них изначально не проектировалось под непосредственно туберкулезных больных. Пример тому – больница имени Г.А. Захарьина (архитектор – И.Э. Грабарь), расположенная в районе Куркино, изначально открытая как больница терапевтического профиля в 1914 году, а уже в начале советского периода перепрофилированная в санаторий, а затем и в туберкулезную больницу, она до сих пор используется для тех же целей. Жители Сокольников знают, что если пройти по Русаковской улице за знаменитую пожарную каланчу, то открывается вид на несколько ансамблей замечательных кирпичных построек – это корпуса московской клиники Центра борьбы с туберкулезом (клиники № 2). Она была изначально открыта как инфекционная больница в Сокольниках для лечения больных с оспой, холерой и дизентерией. Как вы могли заметить, о чахотке ни слова – туберкулезные больные там появятся только в 1960‐х годах, а открывали больницу именно как инфекционную в 1898 году – первую в Москве. Даже сейчас, когда проходишь мимо по тихой улице, краснокирпичная архитектура и мелкие детали корпусов клиники приводят в восторг. Интересно и здание расположенной неподалеку 1‐й клиники – бывшей Боевской богадельни, названной по имени мецената, купца первой гильдии Николая Ивановича Боева, на средства которого она и была построена в 1890‐е годы. Лишь с 1926 ее стали использовать для лечения больных туберкулезом. Эти две клиники совершенно разные по стилю исполнения, но обе сделаны с большим умением и вкусом – и как хорошо прогуляться в Сокольниках рядом с ними, даже зная, каких непростых больных лечат в их стенах!

Ансамбль больницы Захарьина в Куркине в Москве

Другое дело – санатории. Эта форма лечения сразу всплывает в голове у любого человека, который не имеет никакого отношения к туберкулезу, но хотя бы не прогуливал школьный курс литературы. Куда едут поправить здоровье русские интеллигенты, писатели, куда везут своих жен «со слабыми легкими»? Конечно, на воды, в санаторий. Ах, эти прекрасные виды гор Швейцарии… А какой воздух! Хорошо, если средства имеешь, а коли билетов и ассигнаций в твоем кармане поменьше, а имение заложено – тут уж ничего не поделаешь, «дым Отечества нам сладок»: едешь на наш дорогой юг, на черноморское побережье. К чему я это всё? В отсутствие эффективного лечения, направленного на искоренение микобактерий, как и возможности хирургическим путем удалить источник инфекции, поддержка естественных сил организма долгое время оставалась единственным способом, которым можно было помочь пациентам (стоит признать, что актуальность его не потеряна и по сей день). Различные бальнеологические приятности – солнце, морской воздух, сосновый бор и полезные продукты вроде кумыса – всё это и сейчас остается в моде, да и подышать где-нибудь на взморье или пнуть шишку на прогулке по лесу с корабельными соснами – удовольствие! А что в вашем городе: извозчики своими телегами гремят, пробки на Скотопрогонной улице из тарантасов, пыль страшная, свечной заводик на окраине города коптит так, что сил нет, и кашель пробирает до самого сердца – от такого человеку с больными легкими надо бежать, бежать туда, где его заключит в объятия мать-природа и можно будет наконец вдохнуть полной грудью! Поэтому все подобные лечебные санатории издавна строили за пределами городов – поближе к побережьям или в горах, где климат максимально способствует выздоровлению, либо просто где-нибудь в лесистой местности. Цели спрятать туберкулезных больных с глаз подальше не было, это всё же не лепрозории (несмотря на единое семейство бактерий), где изоляция от общества – обязательное условие жизни больного. Было очень важно максимально использовать силы природы для исцеления. А теперь давайте взглянем, какие архитектурные жемчужины спрятаны в лесах и на горах.

Давос

С тех пор как немецкий врач Бремер открыл в 1863 первый туберкулезный санаторий, его лавры многим не давали покоя. Дело действительно оказалось весьма прибыльным: больные ведь страдают туберкулезом длительно, а иным и вовсе прописано пожизненное пребывание в лечебнице, и вне сверкающих Альп («там, наверху») они уже не имеют возможности существовать из-за запущенной болезни. Так самые роскошные снежные горы идеально сочетаются с элитными пансионатами Давоса и нескольких других городов Швейцарии. Сюда стекаются чахоточные (если, конечно, у них есть на то средства) со всей Европы, и из России тоже. Впрочем, встречаются здесь и приюты для бедных: в одну из таких бесплатных туберкулезных больниц приезжает умирать Наталья Нордман, первая жена Ильи Репина, измученная жестким вегетарианством и разладом с мужем. Но вернемся в Давос. В конце XIX века, несмотря на то что инфекционная природа заболевания уже была известна, правила изоляции практически не соблюдались. К больным регулярно приезжали наслаждаться прекрасными видами родственники и друзья, и светская жизнь кипела вовсю.

Томас Манн долго жил в отеле со своей женой Катей, писал роман «Смерть в Венеции» и набирался впечатлений для нового романа – той самой чахоточной энциклопедии, «Волшебной горы». Между прочим, диагноз Кати не является подтвержденным фактом, и есть предположения, что она была просто слишком утомлена заботой о четверых детях и административными обязанностями, связанными с писательской деятельностью мужа. Так или иначе, после посещения «Лесного санатория» в Давосе она прожила еще 69 лет. Рекламный проспект «Лесного отеля» утверждает, что он выстроен в 1911 году как туберкулезный санаторий и что именно здесь в качестве одной из первых пациенток поправляла свое здоровье Катя Манн. Нынче здесь имеется люкс «Томас Манн suite» с большим балконом, на котором, надо думать, также можно неплохо отдохнуть и восстановить силы.