– Прекрасно. – Кеннет воинственно хлопнул ладонью по столу. – Но вам не удастся держать Шейлу и Марианну в заложницах ради удовлетворения собственных финансовых интересов. – Его ладонь сделала рубящее движение. – Они не зависят от вас сейчас и не будут зависеть впредь!

Филипе наклонился вперед. Его взгляд был полон сарказма.

– Вы полагаете, Кеннет, что я единственный, кто заинтересован в наследстве Сондерса? Шейла может стать заложницей любого, кто захочет покуситься на него.

Кеннет тоже подался вперед.

– Именно вас боится Марианна. Именно от вас она убегала.

Филипе нетерпеливо взмахнул рукой.

– Она превратно все поняла.

– Тогда объясните нам, Филипе. Немедленно!

Кеннет выпрямился, приготовившись слушать, но воздух между ним и Агилера казался раскаленным. Сильные удары сердца отдавались у Марианны в ушах. До чего же удобно сослаться на то, что она неправильно его поняла! Теперь сойдут за чистую монету любые лживые объяснения.

Филипе слегка нахмурился, словно собираясь с мыслями, а затем широким жестом, призванным убедить всех в том, что он ничего не скрывает, развел руками и сказал:

– Извольте. Когда Тимоти Сондерс умер, распоряжения, отданные в его завещании, не понравились двум могущественным группировкам. Это было… опасное время. – Филипе посмотрел в глаза Марианне. – Меры предосторожности, которые я предпринял, чтобы защитить вас и Шейлу, были необходимы. Знаю, вы чувствовали себя узницей, а меня считали тюремщиком. – Он с сожалением покачал головой. – Да, в сущности, так оно и было. В то время я считал, что это единственный способ выполнить последнюю волю Тимоти.

Если он искал ее понимания, то совершенно напрасно. Марианна не моргая смотрела на него. Она была уверена, что на руках Филипе кровь Генри и что устранение Шейлы для него только вопрос времени.

Агилера твердо выдержал взгляд Марианны. Видя ее сопротивление, он усилил нажим, придав многозначительность своему тону.

– Я лучше, чем вы, понимаю, насколько непрочна жизнь и как легко устранить того, кто стоит на пути к огромному состоянию.

Он предупреждает ее? Угрожает ей? Надеется увидеть страх в ее глазах? Марианна чувствовала, как кровь стучит у нее в висках, но не собиралась поддаваться давлению. Кеннет сможет остановить его. Кеннет и его братья.

– Помните, что случилось с Генри? – уже мягче продолжил Филипе.

Что это? Своевременное напоминание о смерти мужа и о том, что Кеннет тоже может умереть, если она не склонит голову?

– Ваш муж погиб не в результате несчастного случая, Марианна.

Потрясенная столь откровенным признанием, Марианна не смогла смолчать.

– Я никогда в это не верила! – обрушилась она на Филипе, движимая желанием бросить ему в лицо правду. – Для меня вопрос заключался только в том, кто стоял за его устранением. И… – она в волнении встала, – ответ прост: тот, кому это выгодно! – Упершись кулаками в стол, Марианна завершила неумолимую линию логических построений: – Его смерть идеально послужила вашей цели – стать во главе испанского филиала, что приблизило вас к Тимоти и дало возможность завоевать его доверие. А вам всегда прекрасно это удавалось… завоевывать доверие людей, не так ли? Думаю, прежде чем Шейле исполнится восемнадцать, вы найдете способ устранить и ее!

Эта филиппика не произвела на Агилера видимого впечатления. Он продолжал сидеть совершенно спокойно. Над столом повисло мертвое молчание, в котором, казалось, можно было бы услышать даже звук падающей булавки. Марианна почувствовала, что дрожит, и резко села, дыша как загнанная лошадь. Кеннет взял ее за руку, передавая свои спокойствие и уверенность.

Джереми Хантер откашлялся и привстал, словно собираясь протестовать. Это был массивный лысый человек в очках с бинокулярными линзами, обладающий авторитетным видом и, казалось, возмущенный вопиющей некомпетентностью глупцов. Марианна раздраженно посмотрела на него, не желая, чтобы все сводили к цифрам, которые Хантер явно собирался на них обрушить. Филипе Агилера достаточно было поднять руку – и юрист тут же сел на место.

– Значит, все это время в роли чудовища выступал я, – мягко улыбнувшись, проговорил Филипе. Он обвел всех собравшихся вопросительным взглядом. – И это все ваши доказательства – уверенность Марианны в том, что я распорядился убить ее мужа?

Роберт, Камилла, Кеннет и Хьюго продолжали хранить молчание. Заговорила Мелани, ее голос звучал потрясение.

– Ты не сказал мне об этом, Кен.

– Я и сам не знал до вчерашнего вечера, – спокойно ответил он. – Да это никак не сказалось бы на наших действиях. Я хотел, чтобы ты привезла их сюда. Это лучшее место для разрешения создавшейся ситуации. Мы все пришли к такому заключению. И поскольку теперь тебе все известно… – Кеннет перевел взгляд на мужчину, который очаровал его мать, – пусть он ответит на обвинения.

Голос Кеннета звучал твердо, безжалостно, и Марианна вдруг почувствовала, что загнаны в угол именно Филипе Агилера и его люди, а не они с Шейлой. Она стиснула руку Кеннета. Имея такую поддержку, Марианна чувствовала себя намного сильнее и увереннее.

Филипе Агилера покачал головой, словно недоумевая, как мог попасть в подобную ситуацию. Вид Роберта и Хьюго не оставлял сомнений в том, что братья Джорданы намерены свершить правосудие. Марианна подумала, что в этот момент он, должно быть, со страхом вспоминает пространства, над которыми летел, для того чтобы попасть сюда, их изолированность от всего остального мира.

Затем Филипе посмотрел на нее, и в голове Марианны зазвучал сигнал тревоги. «Он рассчитывает на то, что я окажусь слабым звеном в цепи. Нет, только не сегодня!» – мысленно поклялась она себе.

– Вы умело скрывали ваши подозрения, – заметил он, не обнаруживая ни тени беспокойства по поводу ее обвинений. – Я рассеял бы их или попросил сделать это Тимоти, если бы понял, что вы считаете меня ответственным за смерть Генри.

– Как вам хорошо известно, Тимоти уже не может ни подтвердить, ни опровергнуть ваши слова, – возразила Марианна, не скрывая скептицизма.

Филипе пожал плечами.

– Ход событий свидетельствует сам за себя. На самом деле вас намеренно оберегали от всего происходящего. У вас была тяжелая беременность, и существовали опасения за ваше здоровье и здоровье ребенка.

Еще один разумный довод. Марианне нечего было возразить, поэтому она вернулась к оставленной теме.

– Когда я поделилась сомнениями по поводу несчастного случая с Тимоти, он просто отмахнулся от меня. Почему я должна верить вашим россказням сейчас?

– Это мужское дело, Марианна. Вы были юной двадцатидвухлетней женщиной. В течение почти трех лет вы жили под крылом у Тимоти. Неужели, зная его, могли предположить, что он станет обсуждать с вами столь личную тему, как убийство своего сына и наследника? – Филипе помолчал, давая ей время припомнить патриархальное высокомерие старика и его пренебрежительное отношение к невестке, а затем буквально уничтожил истиной, которую невозможно было отрицать. – С точки зрения Тимоти Сондерса, ваше единственное предназначение – быть хорошей матерью для его внучки. – Более мягким тоном он добавил: – И должен заметить, что вы в этом преуспели.