Теперь я рисковала всем этим ради того, чтобы навсегда уйти от Мендера.

Я знала, стоит мне рассказать правду, когда «жучок» во мне, и это убьет меня. На расстоянии, или Мендер настигнет, когда у него начнутся проблемы с законом. Впрочем, они уже начались. Пути назад нет. Корвин о чем-то догадался. Вряд ли к Мендеру приехали по совпадению.

А вот если я попробую извлечь «жучок», Мендер обещал медленную смерть. И, может быть, если действовать быстро, если быстро и без компромиссов потерпеть один раз, то я успею достать его и… остаться в живых или хотя бы рассказать обо всем, прежде чем адское пламя сожжет меня изнутри.

Может быть, к этому я и шла всю жизнь? Рассказать правду, спасти других от зла, что творят Мендер и Алисия, и умереть? Моя жизнь — такая маленькая цена на справедливость…

А потом… потом меня вспомнят. Может быть… Имя моей семьи будет восстановлено и даже обретет почет. А разоренный, опозоренный отец станет не «тем самым Грэйном, что разорился и бесславно погиб», а отцом девушки, которая помогла восторжествовать добру ценой своей жизни.

Я давно не жалела себя. Но тут странное чувство — что-то вроде жалости к себе — охватило меня. По щекам потекли слезы.

Если я умру, то мы больше никогда не поговорим с Корвином. Никогда больше он не будет смотреть своим горящим взором на меня… обнаженную. Никогда не завернет в полотенце и не поднимет на руки. Не коснется моего теплого, живого лба и щек…

Никогда не смогу ощутить его касания. Не услышу его глубокий красивый голос…

В голове на мгновение встала картинка, как Корвин сжимает в объятиях мое мертвое тело.

И я… почти передумала. Захотелось бросить все. Пусть никто ничего не знает. Но зато я буду жива. Он войдет, и я упаду в его объятия, как девушка из романа.

Утирая слезы, я посмотрела на скальпель, пластырь и остальное… Тряхнула головой, встала и отнесла все это в ванну. Будет много крови, наверное. Лучше там.

Вернулась в комнату, сглатывая слезы, взяла ручку и один из листков, лежавших на столе.

Не могу уйти, не попрощавшись. Может быть, для него тоже важно, увидит он меня снова или нет?

… Дорогой Корвин!

Простите, что называю вас так, простите мою фривольность. Но вы действительно стали самым дорогим для меня за эти два с половиной дня.

Простите меня.

Если вы читаете это, значит, у меня не получилось. Я умерла. Простите мне это. Простите, что не оправдала ваших надежд, не стала тем, для чего вы меня купили, не выполнила свою роль. Я сделала бы все для вас, стала бы той, что вам нужна.

Я просто хотела стать свободной и рассказать вам все.

Простите меня, если не получилось.

Надеюсь, я не доставила вам особых хлопот. Проблем для вас я не хотела.

Если у меня не вышло, и вы прочитали это письмо, обратите внимание на Мендера Транси — он преступник…

Когда последние слова легли на бумагу, острая боль снова пронзила мой живот. Именно там, где жило то чужеродное, что я хотела достать.

Но я выдохнула, стерла слезы, и дописала:

…Простите меня.

Вы лучшее, что я встречала в своей жизни. Будьте счастливы, пожалуйста! И победите зло!..

Я отложила ручку, подавила слезы.

Пошатываясь — иногда чувства бывают такими болезненными, что отнимают силы больше, чем физическая боль — пошла в ванную.

В животе уже не просто болело. Настоящий костер разгорался в нем. Но я даже не морщилась. Давно привыкла. Физическая боль — не то, чем меня можно напугать.

Я разделась и встала в ванную напротив большого зеркала. Сейчас я могу не бояться зеркал. Мендер не явится. Корвин что-то понял и заблокировал зеркала во дворце. Единственный способ связи со мной для него — это «жучок». И скоро его тоже не станет…

Вот здесь.

Глядя в зеркало, я четко отметила точку, из которой исходило жжение, нанесла обеззараживающую смесь и взяла в руку скальпель. Одновременно раздался какой-то шум в комнате за дверью, но мне было не до него…

Боль стала сильнее, теперь она заставила согнуться, схватиться руками за живот. Но последним усилием воли я встала прямо. В глазах темнело, но я примерилась и занесла лезвие…

Я смогу.

Боль расползлась по всему телу, и черные круги закружились перед глазами, когда я коснулась кожи лезвием скальпеля.

И в этот момент дверь ванной у меня за спиной с грохотом рухнула. В дверном проеме я увидела Трэйси. И тут же мимо него промчалась темная фигура. Корвин схватил меня за запястье…

Я инстинктивно сжала кулак крепче. Пару мгновений мы боролись — я просто не могла отступить сейчас, когда почти выполнила задуманное — но горячая рука сжала мою талию, а другая чуть вывернула мою кисть, и скальпель со звоном упал в ванную.

Корвин подхватил меня на руки.

— Анна, милая… что ты хотела с собой сделать?! Зачем?! — в голосе звучала тревога, и в то же время он был таким, что невозможно не подчиниться, и я посмотрела ему в глаза. Одновременно боль, сводившая мой живот, расползавшаяся выше и в стороны, начала ослабевать.

А я застонала… то ли от облегчения, то ли внезапно ощутив все чувства, что отставляла на второй план.

Корвин быстрыми шагами пошел в комнату.

— Уходи! — резко кинул он Трэйси. И опустил меня на кровать.

Я облегченно откинулась на подушку, ощущая, как боль растворяется, исчезает…

Корвин отвел прядь волос с моей щеки.

— Анна, девочка… Что ты хотела сделать? — спросил он.

И во взгляде тоже было облегчение вперемешку с тревогой.

Я хотела уйти от него в смерть? Как я могла… Ему же не все равно! Получается, я… нужна ему?

Слезы неудержимо потекли из глаз. А Корвин подложил руку мне под спину, приподнял и крепко прижал к груди.

Я плакала. Отчаянно. И облегченно. А он прижимал меня к своей сильной груди. Накрыл ладонью мою голову, и я ощущала, что он легонько касается губами моего темечка.

А когда слезы начали отпускать, Корвин отстранил меня и посмотрел в глаза.

— Что это было? — мягко спросил он. — Ты не ответила.

— У меня … — начала я, но новая волна боли свела живот, и я скрючилась в его руках. Боль просто выламывала душу из тела. И я больше не могла ничего сказать, лишь судорожно глотала ртом воздух.

— Где, Анна, где?! — Корвин опустил меня на спину. — Покажи мне, где то, что тебя мучает?! Где жучок?

Я вновь судорожно глотнула воздух, и быстрым движением указала в то место внизу живота, справа, откуда расползалась паутина горячей боли.