Фил сделал еще шаг.

— Сэр?

Человек продолжал двигаться дальше, будто не слыша. Дыхание его было тяжелым, но ровным, а лицо окутывал поднимавшийся изо рта пар. Вдох, выдох, вдох, выдох, словно ритм дыхания был для него крайне важен — либо так, либо вообще никак. Потом он медленно повернул голову и, не останавливаясь, посмотрел на Фила. Глаза его были налиты кровью, подбородок покрывала отросшая за несколько дней щетина, в которой поблескивал лед. Филу давно уже не приходилось видеть человека, который выглядел бы столь замерзшим.

Наконец незнакомец остановился, моргнул и открыл рот. Потом снова закрыл его, глядя вдоль дороги. Казалось, его настолько интересовало то, что там находится, что Фил тоже посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел, кроме домов на окраине города.

— Сэр, с вами все в порядке?

Он понимал, что вопрос звучит глупо. С этим типом явно было не все в порядке. Но обычно принято говорить именно так. Ты встречаешь человека с торчащим из головы ножом — что, честно говоря, вряд ли может случиться в подобном городке, с куда большей вероятностью можно подавиться рыбьей костью — и спрашиваешь, все ли с ним в порядке.

В чертах лица незнакомца произошла некая перемена, медленная и неуверенная, и Фил понял, что, вероятно, это улыбка.

— Это ведь Шеффер, верно? — спросил незнакомец, челюсти которого, казалось, сводило от холода.

— Да, сэр.

Улыбка стала шире.

— Вот ведь черт.

— Сэр?

Незнакомец тряхнул головой, и вид его вдруг стал более уверенным, словно он наконец оказался именно там, куда так стремился. Фил внимательнее посмотрел на него, и тот показался ему слегка знакомым.

— Вот что значит чувство направления, — сказал незнакомец. — Думайте что хотите.

Лицо его обмякло.

Фил увидел, что Иззи и несколько местных посетителей стоят на улице возле заведения и что похожая публика собирается по другую сторону улицы на небольшой парковке возле магазина. Пора было брать ситуацию в свои руки.

— Сэр, что с вами? Несчастный случай?

Незнакомец посмотрел на него.

— Снежный человек, — сказал он, кивнул, а затем медленно упал на спину.

Два часа спустя Том Козелек сидел в полицейском участке, закутанный в три одеяла и держа обеими руками чашку с куриным бульоном. Он находился в помещении, которое предназначалось для допросов — в тех редких случаях, когда полиции Шеффера приходилось кого-то допрашивать, — а в остальное время использовалось в качестве хранилища для пальто, мокрой обуви и прочего добра, которое некуда было девать. Всю обстановку комнаты составляли стол, три стула и часы. Раньше здесь находилась кухня, до того как ее перевели наверх, рядом с отремонтированными кабинетами, и частично застекленная стена создавала впечатление, будто комната находится в куда более серьезном учреждении, чем полицейский участок небольшого городка. По крайней мере, так могло бы быть, если бы стекло не было покрыто наклейками в честь городского парада по случаю Хэллоуина. Наклейки эти каждый год рисовали наиболее талантливые ученики местной школы, что являлось главной причиной, из-за которой застекленная секция выглядела столь не по-деловому, — или кто-то завязал детишкам глаза, прежде чем вручить им краски, или Шефферу не суждено было когда-либо иметь музей местных знаменитостей. У Фила Баннера порой возникало ощущение, что изготовление наклеек следовало поручить тому, кто хоть немного умеет рисовать. Его заверили, что, когда у него появятся собственные дети, он будет думать совсем иначе. Оставалось лишь ждать.

Фил стоял рядом с Мелиссой Хоффман. Мелисса жила в тридцати милях отсюда, в Элленсбурге, и работала в маленькой окружной больнице. Местного шефферского врача, доктора Дандриджа, все любили, но в силу его преклонного возраста ему в последнее время доверяли все меньше и в основном звонили Мелиссе. Ей было под сорок, и выглядела она вполне недурно, хотя, похоже, сама этого не сознавала. Она была счастлива со своим мужем, толстым хозяином маленького магазина старой книги, который постоянно курил «Мальборо лайт». Вот и пойми женщин.

Мелисса отвела взгляд от стеклянной перегородки.

— С ним все в порядке, — сказала она. — Слегка повреждена лодыжка, есть ушибы, но обморожений нет. Он с трудом помнит подробности, но, судя по его словам, большую часть шишек он набил пару дней назад; если бы у него было сотрясение мозга, то симптомы бы уже успели проявиться и сейчас бы он, скорее всего, здесь не находился. Ему нужна еда и сон, но не более того. Можно сказать, повезло.

Фил кивнул. Он по-настоящему жалел, что шеф сейчас в ста милях отсюда, в гостях у сестры.

— А как насчет остального?

Она пожала плечами.

— Я сказала, что физически он в полном порядке. Что касается его психического состояния — вопрос другой.

Она повернулась к столу, где оттаивал рюкзак Тома. Холодная вода покрывала всю его поверхность и стекала сквозь щели на пол. Взяв из стаканчика в углу стола карандаш, она потыкала им в рюкзак, осторожно приоткрыв его другой рукой.

— Эта штука вся пропитана алкоголем, и вы говорили, что он уже до этого много пил.

Фил кивнул. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, почему лицо этого человека показалось ему знакомым.

— На прошлой неделе он пытался вломиться в бар «У Большого Фрэнка». Мне пришлось потребовать, чтобы он прекратил.

Мелисса посмотрела на человека за перегородкой. Казалось, что он наполовину спит и вряд ли в состоянии устроить сколько-нибудь существенный скандал. Она заметила, как он медленно моргнул, словно дремлющий старый пес.

— Вы считаете, он может быть опасен? Психически неуравновешен?

— Нет. Скорее, похоже на черную тоску. На следующее утро я зашел к Джо и Заку, и они сказали, что какой-то тип провел у них весь вечер, напиваясь в одиночку. Похоже, это один и тот же человек.

— Итак, имеем четыре дня беспробудного пьянства, вероятнее всего, никакой еды, а потом полный желудок снотворного. Не похоже, чтобы он особенно радовался жизни. И тем не менее на сумасшедшего он не похож.

— Так часто бывает. — Фил поколебался. — Он говорил, будто видел снежного человека.

Она рассмеялась.

— Ну да, время от времени кто-то его видит. На самом же деле он видел медведя. И вы сами прекрасно это знаете.

— Догадываюсь.

Мелисса пристально посмотрела на него, и Фил почувствовал, что краснеет при виде ее улыбки.

— Вы ведь в самом деле это знаете, верно?

— Конечно, — раздраженно ответил он.

Сейчас не время было обсуждать то, что когда-то видел — а точнее, почувствовал — дядя Фила в густом лесу далеко за горной грядой. Никто никогда не воспринимал его слова всерьез, за исключением, возможно, самого Фила, когда он был маленьким. В конце концов дядя перестал об этом рассказывать. В Каскадных горах немало было городков, в которых имелись свои местные легенды о снежных людях и соответствующие экспонаты в музеях, и не одно придорожное кафе было оформлено в стиле большого волосатого существа. Но Шеффер к таковым не относился. В этих краях к снежным людям относились как к полнейшей чуши. Или, как любил говорить шеф, к большой куче дерьма. Всего лишь затасканная приманка для туристов, не более того, а Шеффер к числу туристических достопримечательностей никоим образом не относился. Шеффер был тихим благовоспитанным городком, и когда-то здесь даже снимали телевизионный сериал. В городе имелся железнодорожный музей и несколько приличных ресторанов, в которые ходили обедать только приличные люди. Жителей города это вполне устраивало, и они хотели, чтобы так оставалось и дальше. А больше всего хотел этого шеф.