вымыться». Он осудил ее и сразу почувствовал уход благодати Святого Духа. Святой раскаялся, и благодать вернулась. Подобное случилось и в храме, когда дьякон уронил кадило, св. Иоанн с раздражением подумал: «Какой неловкий, служит двадцать лет, а все спотыкается». Святой Иоанн снова почувствовал уход благодати и вернул ее раскаянием за осуждение ближнего. Так случалось много раз по различным поводам.

Бог вездесущ, вездесущ и Дух Святой, животворящий источник жизни и вдохновения. Святой Дух проявляется в природе. Само имя духа на различных языках означает воздух, дуновение, ветер, вдох и др. Символ Святого Духа и огонь. На Пасху христиане, затаив дыхание, ждут нисхождение благодатного огня. Русский мыслитель Г.П. Федотов писал: «В огне и буре открывается человеку не только мощь разгневанного Божества, но и вдохновляющая сила Божия, исполняющая его трепетом и восторгом»[203].

Вода – тоже стихия Святого Духа. В крещенскую воду нисходит благодать Святого Духа. Само крещение Иисуса Христа связано с погружением в воду и ниспосланным Богом-отцом в виде голубя Святым Духом.

Происхождение культуры во многом связано с представлениями о действии Святого Духа. Все пронизано промыслом Божьим, а значит и Духом Святым. Культура – дело человека, но Богом вдохновленного на творчество. Культура немыслима без рассудочных знаний, но она немыслима и без вдохновения, которое можно только прочувствовать, рассудком его невозможно ни понять, ни объяснить. Вдохновение связано со словом «вдох». Так кто же «вдыхает» вдохновение в человека?

Христиане видят во вдохновении действие Духа Святого. Не случайно веками раньше великий Аристотель (384–322 до н. э.) называл поэта одержимым Богом. Можно привести множество примеров, когда в процессе творчества подлинные таланты говорили, что им казалось, будто их произведения кто-то свыше им нашептывал. Об этом, в частности, писал философ Артур Шопенгауэр (1788–1860).

Логос (слово, рацио) олицетворяет порядок и гармонию. Дух – вдохновение, восторг, творческий порыв. Начало Духа преобладает в художественном творчестве, начало логоса – в научном познании. Рациональное и иррациональное едины, их нельзя противопоставить, иначе человек лишится ценности. Бездуховная, обездушенная культура мертва. Христианская культура формировалась как боговдохновленное творчество. К сожалению, так характеризовать современную культуру невозможно…

Вернемся к первым Вселенским христианским соборам. В 431 г. в Эфесе состоялся третий Вселенский собор. Если в Константинополе были осуждены те, «кто враждебен Духу», то в Эфесе анафеме был предан «человекопоклонник Несторий со всем его нечестием, враждебным Христу»[204]. Такой характеристики патриарх Константинопольский Несторий (после 381 – ок. 450) «удостоился» за отрицание богочеловеческой природы Христа и утверждение, что Бог-сын – это человек, а не Бог.

Итоги споров о божественной или только человеческой сути Христа подвел в 451 г. Халкидонский собор. 630 участников Собора определили, что Иисус Христос – Богочеловек в двух (божественном и человеческом) естествах, которые слитны, едины, нераздельны и противопоставлять одну его ипостась другой – ересь, величайший грех и отход от основ православия. Халкидонский собор приобрел равную Никейскому значимость, и его решения стали непререкаемой истиной в христологии.

Итак, первые четыре Собора в Никее, Константинополе, Эфесе и Халкидоне, преодолев различного рода ереси, утвердили незыблемые, не подлежащие ни при каких условиях пересмотру, корректировке, ревизии, основы православного вероучения – догматы о Святой Троице, Святом Духе, богочеловеческой сути Иисуса Христа.

Следует также особо подчеркнуть, что центральной в христианстве является идея спасения – обретение вечной жизни и спасения в Царстве Божьем как цели и смысла жизни христиан. По словам известного русского богослова конца XIX – первой половины ХХ в. Виктора Ивановича Несмелова (1863–1937), «подвиг христианской жизни… не может однако быть непосильным для христианина, потому что дело спасения человека не только его личное дело, но вместе с тем оно и Божье дело; и оно одновременно совершается как личными силами, ищущего спасения человека, так и божественной силою Спасителя мира – Христа»[205].

Спасение – это богочеловеческое дело, но при максимальной свободе воли самого человека, его энергии, целеустремленности, жажде христианского самосовершенствования, твердой решимости жить заповедями Христа, апостольскими учениями. Спасение – это сотрудничество человека с Богом на пути к собственному «обожению». По образному выражению князя Е.Н. Трубецкого (1863–1920), «чтобы найти Христа, человек должен принять на себя труд и подвиг Его искания»[206].

Я. Пеликан (1923–2006) полагает, что водораздел между латинской (католической) и восточной (греческой) ветвями христианства начал проявляться еще в конце IV в. Начало ему положили труды Блаженного Августина (354–430), наиболее почитаемого в католическом мире святого. Он обосновал идею божественного предопределения жизни человека. У Блаженного Августина она осознается как драма человека перед неотвратимостью предопределения, которое неизбежно свершится. Человек выступает в качестве слепого орудия Бога. Всякий проблеск свободы воли человека гаснет в мире железной необходимости.

У восточных богословов был иной подход к учению о человеке. Кратко эти различия выражает формула греческого богослова Максима Исповедника: «Наше спасение в конечном счете зависит от нашей собственной воли». Бог наделил человека свободой воли. Человек способен встать на путь снискания даров Божьих и Царства Небесного и избежать смерти, которая является следствием грехопадения Адама. Опираясь на дарованную Богом свободу воли, человек может приобрести радость ощущения в своей душе Всевышнего и приобщиться к истинной жизни.

Как видим, подходы разные. У Блаженного Августина – фатальная неизбежность расплаты за первородный грех, а у греческих богословов возможно личное спасение и преодоление первородного греха через праведную жизнь и соединение с Богом, которое и есть «обожение» человека.

Сочинения Блаженного Августина оказали огромное влияние на католическое христианство. Однако несправедливо многогранность этого выдающегося христианского мыслителя сводить исключительно к концепции божественного предопределения. Блаженный Августин внес самый весомый вклад в христианскую антропологию, христологию и вероучение в целом. Значение его творчества в христианском мире трудно переоценить.

Вместе с тем правы те историки, которые отмечают, что в известной мере учение о предопределении повлияло на формирование жесткой иерархии католической церкви и безусловного подчинения ей верующих, что в конечном счете вызвало протестантизм, усомнившийся в диктате римского папы. Славянофил и крупный мыслитель А.С. Хомяков (1804–1860) отмечал, что авторитет папы римского превратил христиан из ответственных участников жизни Церкви в ее подданных[207]. Единство христианской церкви было нарушено. А.С. Хомяков писал: «Как только авторитет сделался внешней властью, а познание религиозной истины отрешилось от религиозной жизни, так изменилось и отношение людей между собой: в Церкви они составляли одно целое, потому что в них жила одна душа; эта связь исчезла, ее заменила другая – общеподданническая зависимость всех людей от верховной власти Рима»[208]. Складывалось единство по принуждению, ставшее питательной средой для утверждения индивидуализма европейцев, который был ответной реакцией на принудительное единство.

В отличие от католичества в основе православной церковной мысли лежит идея соборности, в которой церковь – не иерархическая структура, принуждающая к вере, не авторитет высшего