Худощавый мужчина виновато улыбнулся им, пожал плечами и последовал за женщиной. Он чем-то походил на художника — высокий, гибкий, привлекательный, с копной вьющихся пепельно-седых волос. Муж этой женщины? Или любовник? Быть может, сегодня он увидел ее в совершенно ином свете?

Толкнув дверь, он заглянул в кабинет:

— Мэри?

Послышался невнятный, тихий голос, и мужчина вошел, плотно притворив за собой дверь.

— Что ж, — проговорил Джейк, — похоже, нам придется заглянуть сюда завтра и потолковать с Юнис.

— Очевидно, — согласилась Ребекка, не сводя глаз с закрытой двери. — Этот человек назвал ее Мэри. Быть может, это Мэри Джордан — вдова Бена Джордана?

— Возможно. Я ведь уже говорил, что это маленький город. Чем дольше мы здесь пробудем, тем больше у нас шансов перезнакомиться со всеми его жителями. С другой стороны, Мэри — довольно-таки распространенное имя.

— Да, наверное. — Ребекка все никак не могла оторвать взгляд от двери, за которой скрылись Мэри и ее друг. — И все-таки я думаю, что это она. Есть в ней что-то… этакое…

Девушка замялась, не желая в присутствии этого прагматичного типа говорить о призраках.

— Грубость? — подсказал он.

Ребекка уверенно качнула головой и строго поглядела ему в глаза.

— Может, ты и хороший детектив, но я-то работаю с людьми. И я вижу, что в жизни этой женщины была какая-то трагедия.

— Ну и что? — Джейк пожал плечами. — Нам-то она мало помогла. Вернее, тебе, — поспешил уточнить он.

Джейк Торнтон верен себе. Никаких «мы», даже если они работают вдвоем.

— Как по-твоему, этот человек — ее муж? — спросила она.

— Вполне вероятно. У нее на пальце обручальное кольцо. У него — нет, но это еще ничего не значит. Что ж, торчать здесь проку мало. Сомневаюсь, что эта дамочка пожелает даже выдать нам микропленки. Вернемся завтра, когда будет работать Юнис, а сейчас поехали в мотель. Мне нужно сделать пару звонков.

И Ребекка неохотно вышла из зала вместе с Джейком. Или, по крайней мере, в обществе Джейка. Она как-то сомневалась, что для этого человека существует слово «вместе».

На пороге она в последний раз обернулась, чтобы посмотреть, не появились ли в зале Мэри и ее седовласый друг.

Дверь кабинета все так же была наглухо закрыта.

21 октября 1969 года,

Эджуотер, штат Техас

В дверь постучали.

Блюдо для сластей, которое протирала Мэри, выскользнуло из ее пальцев и со звоном разлетелось на мелкие осколки.

Мэри выругала себя за глупость. Бен ведь обещал ей, что он обо всем позаботится!

«Да, как твоя мать обещала, что отец вернется из больницы. Как на его похоронах она обещала, что никогда тебя не покинет».

Как будто кто-то властен над опасностями и бедами этого мира…

С неистово бьющимся сердцем Мэри бросилась к двери. Пусть это будет сосед, молилась она на бегу, пусть это будут школьницы, торгующие благотворительным печеньем, или даже страховой агент…

На крылечке дома стояли Чарльз и другой полицейский, сержант Клайд Хартман. Фуражки они держали в руках. Широкое веснушчатое лицо Клайда исказилось от отчаяния, глаза подозрительно блестели, губы были крепко сжаты, словно он боялся что-то сказать раньше времени. Чарльз тоже был подобающе сдержан и мрачен, только глаза горели злобой и… чем-то еще? Неужели торжеством?

Все поплыло вокруг, и Мэри, не в силах дышать, судорожно ухватилась за горло.

— Бен… — хрипло выдавила она, и в этом коротеньком слове была неистовая мольба.

— Мне очень жаль, Мэри, — пробормотал Клайд. — Произошла перестрелка…

— Нет! — в отчаянии она замотала головой.

— Я пытался спасти его, — подобающим тоном вставил Чарльз, — но не успел. Он умер мгновенно.

Непроглядный мрак, пульсируя, подступил к Мэри, чтоб укрыть ее с головой и надежно спрятать от этой чудовищной лжи.

Чьи-то сильные руки подхватили ее, удержали на самом пороге беспамятства. Это Бен. Бен никогда не даст ей упасть. Он ведь обещал, что все будет хорошо.

И тут в ноздри ей ударил приторный запах одеколона, с которым смешивался другой — липкий, удушливый, затхлый запах смерти.

Нет, это вовсе не Бен.

— У нее обморок! — донесся из невообразимой дали чей-то встревоженный голос.

Кто это говорит, мельком подумала Мэри, и у кого там обморок… А приветливый мрак все манил ее, все сулил покой…

— Ничего, она скоро придет в себя. Отвезу-ка я ее к доктору на всякий случай — пускай даст успокоительное. Бен хотел бы, чтобы я позаботился о ней.

К доктору. Бена ранили, но они едут к доктору. Все будет хорошо.

И Мэри покорно соскользнула в непроглядный, манящий мрак беспамятства.

Боль.

Жгучая, нестерпимая боль вырвала Мэри из спасительной темноты. Кто-то стонал. Бен!

Она попыталась сесть, посмотреть, кто это стонет, спросить у доктора, что с Беном, но чьи-то сильные руки грубо удержали ее. От них пахло приторным одеколоном и затхлым привкусом смерти.

Чарльз.

Раздраженный женский голос:

— Лежи смирно, а то будет хуже!

— Кто вы? Где мой муж?

Мэри осознала, что лежит навзничь на столе. Круглая лампа, свисавшая с потолка, слепила глаза. Мэри дернулась, пытаясь встать, понять, где она находится, кто эта женщина, и убежать от Чарльза. От этого движения боль между ног только усилилась, и женщину охватил ужас.

— Что происходит? Пустите! Я хочу встать!

— Держи ее как следует, а то ничего не выйдет.

— А ты ее усыпи, — послышался голос Чарльза.

Невидимая женщина презрительно фыркнула.

— Если тебе нужен наркоз, ступай в больницу и попроси, чтоб они сами сделали аборт. Ха!

Аборт?!

Это невозможно! Ей опять снится страшный сон!

Комната всколыхнулась, и лампа над головой завертелась, точно захмелевшее солнце. Снова Мэри падала в черноту забытья, где все было хорошо, где Бен еще жив и…

Нет! Ей нельзя терять сознание, она должна удержаться, остаться здесь, в кошмаре, творящемся наяву… Чтобы спасти своего ребенка!..

— Ради Бога, не делайте этого! — взмолилась Мэри, обращаясь к неведомой женщине. — Мой муж…

Она смолкла, не в силах произнести этих страшных слов, не в силах признать, что это правда.

— Бен мертв, — безжалостно закончил за нее Чарльз, дохнув в лицо Мэри едкой вонью гниющих зубов.