чтобы позволить долго оставаться на морозе. Аннушка, обедайте без меня. Завтра у меня дежурство, а третьего я отвезу вас в санаторий. Постарайтесь ничего не забыть. Я хочу побыть одна. Извинись за меня перед мамой. Я не думала, что праздник закончится таким образом, – она прошла в комнату и закрыла дверь.

Как и кто искал Варю или она «нашлась» сама, Дарья не знала, но в течение часа стук в дверь и голос дочери заставил вздрогнуть. Она не ответила ни слова, накрывшись одеялом, лёжа на кровати, не заметила, как уснула, тихо рыдая в подушку. Проснувшись утром, обнаружила рядом с собой спящую дочь. Прикрыв её одеялом, собрала свои вещи и вышла на кухню. Почти сразу вышла из своей комнаты мать Ани.

– Что у вас случилось? Варя так долго плакала, мы её едва успокоили.

– Видимо, я плохая мать, если мне становится стыдно за поступки дочери. Вы знаете, что мы десять лет жили вдали друг от друга? Тогда я не буду рассказывать, что за полгода мы не стали ближе. Я очень надеялась, что она примет меня, поймёт, но не выходит. Завтра я приеду в девять. Будьте готовы. А сегодня остаётесь за старшую.

– Вы не расстраивайтесь. Всё у вас наладиться и будет хорошо. Она сама должна понять, что вы нужны друг другу. Анна переосмыслила свои взгляды на жизнь после аварии. С ней, первое время после операции, было очень сложно. Пыталась отравиться, спрыгнуть с балкона. Я была слишком занята на трёх работах и, возможно, не уделяла ей должного внимания. А потом словно прозрела, хотя моей заслуги в этом не было.

– Аня вас уважает, а я для своей дочери не авторитет. Да, она слушает похвалы в мой адрес, возможно, даже гордится, но я этого не чувствую. У меня в её возрасте и мысли не было огорчить или обидеть маму. Я старалась помочь ей пережить уход отца, а Варя сама «сватала» меня замуж за Сашу и сама устроила провокацию. Этого я не могу понять.

– Всё наладится. Хорошего вам дня.

Варя звонила матери два раза, но телефон молчал, и она позвонила на пост, попросив мать к телефону.

– Дарья Андреевна на операции третий час. Случай очень тяжёлый. У тебя что-то случилось, Варя? Что передать маме?

– Пожелайте ей удачи. – Тётя Надя, думаете, действительно, мама на операции или она не хочет разговаривать со мной?

– Думаю, медсестра говорит правду. Мама на работе.

Операция закончилась, и Ольховская устало опустилась на диван в комнате отдыха.

– Саш, прости меня за дочь.

– Глупости не говори. Даже, если весь мир будет против, я тебя не оставлю, не смогу. А если Варя этого не понимает, будем жить на два дома, пока она не поумнеет. Она рассказала о причине?

– В общих чертах. Не получилось из меня матери, и жены не получится.

– Знаешь, мне кажется, это было больше провокацией, и не без вмешательства доброжелателя. Девочка проверила моё отношение к тебе, а может, хотела тебя убедить в моей непорядочности. Всё! Хватит. Забудь. Где ты видела, чтобы подростки принимали мачех или отчимов без испытания их нервной системы. Есть хочешь?

– Я привезла с собой остатки праздничного стола. Сходи в реанимацию, а я устрою нам обед. Жаль вино не захватила.

– Я принесу, – он отсутствовал минут пять и вернулся с бутылкой вина. – В реанимации всё в порядке, Свету предупредил, что мы здесь обедаем. Может, с десерта? – поворачивая ключ в замке, спросил он, прижал её к себе и поцеловал, не дожидаясь ответа.

– Почему я не могу тебе отказать?

– Потому, что я достаточно долго люблю тебя…

Александр уехал домой в начале третьего, а Дарья осталась дежурить до утра. Ночь выдалась спокойной, и она сумела поспать.

– Как прошло дежурство? – Варе явно хотелось поговорить с матерью.

– Сложно, но все живы. Пришлось Сашу вызывать на помощь.

– Почему его?

– Каневский заведующий отделением. Он и решает такие вопросы.

– Мам, мы теперь так и будем разговаривать вопрос – ответ?

– У тебя есть что рассказать? Я внимательно тебя слушаю.

– Нет у меня новостей. Я же вижу, что ты сердишься на меня.

– Если я на кого и сержусь, то только на себя. Переоценила я свои возможности, силу любви и терпения. Понимаешь, мечта и реальность иногда идут параллельно, и мечта так и остаётся мечтой. Поссорила ты меня с Сашей и ждёшь, что я стану тебе ближе? Ошибаешься. Я не смогу тебе доверять. Ты говоришь одно, думаешь другое, а делаешь третье. Как ты мне это объяснишь? Что я делаю не так? – Дарья присела на диван.

– Ты жалеешь, что я решила жить с тобой?

– Не жалею, но это не твоё решение и ты об этом знаешь. Скажи: кому, кроме меня, интересна твоя жизнь? Отец дал тебе понять, что ты не вписываешься в его новую семью, дед откупился вкладом, бабушка отбывает повинность два раза в месяц, а опека ждёт тревожного сигнала. Ты сама чего хочешь? Я очень хотела стать для тебя если и не мамой, то другом. Многое старалась не замечать, но ты меня так до конца и не приняла. Ты принимаешь только то, что удобно тебе.

– Неправда. Я люблю тебя.

– Любовь, Варя, это ни слова, а поступки. Ты встретила меня хотя бы раз у дверей? Может пакет с продуктами взяла или сама сходила в магазин? Приготовила в выходной завтрак? А ведь мы говорили об этом в самом начале. Да, я десять лет прожила одна и делала всё сама, но тебе не четыре, а четырнадцать и ты можешь мне оказывать посильную помощь. Беда в том, что воспитывать тебя поздно, а повторять, что хорошо, а что плохо, бесполезно, если ты этого до сих пор не поняла. Поэтому я не буду больше сотрясать воздух. Не получилось – это наша общая проблема. Будем просто жить рядом. Нужна будет помощь – обращайся, а от меня, кроме контроля, инициативы не жди.

– Мама, прости меня, пожалуйста. Ты мне нужна. Не оставляй меня. Я сама всё исправлю, – Варя уткнулась матери в колени и заплакала.

– Я планирую приехать седьмого и двенадцатого числа. Фруктов на пять дней хватит. Если что-то изменится – позвоню. Ты учебники взяла? Ничего не забыла? – мать гладила её по волосам, успокаивая. – Вытирай слёзы, нам пора ехать.

– Мам, что мне делать?

– Не знаю. Для Саши твоя выходка не детская шалость, а провокация, которую ты можешь повторить, чтобы я начала сомневаться в нём, подозревать. Так бывает в семьях с