– Дальше. Хм. Дальше…

Фея-крёстная несколько раз ей повторила:

– О нашем плане никому! Ни слова, ни полслова! У Клавки вашей везде уши, узнает, беды не оберёмся.

Но им Янка решила рассказать всё. В них она не сомневалась. И чтобы с ней сейчас стало, если бы она не делилась с ними тайнами? Кто бы спас её той ночью в простыне?

* * *

– В общем, так. Слушайте. – Янка понизила голос. Феи наклонились поближе. – Марк хочет избавиться от королевы. Он сам мечтает стать королём. Он хочет, чтобы я выманила её в форточку, как будто там проход в Москву открылся. Форточку он захлопнет, королева на улице останется. Мне кажется, меня он тоже назад не пустит. И крёстная сказала: «В своих подозрениях, девочка, ты совершенно права». А потом она сказала, что избавляться надо сразу от обоих.

– Кхгк, кхм… Как? – в горле у Степана пересохло от волнения.

– Хлебни чаю. Это самое сложное. Марк должен вылететь вслед за королевой. Крёстная придумала, что она через старых знакомых пустит слух, что без короны нельзя стать королём, корона – это в королевстве самое главное. Что-то там про передачу власти, про символы и архетипы… – Янка неопределённо махнула рукой. – А королева без короны не ходит и не летает. Если он меня попросит её забрать, я скажу, что боюсь к ней прикасаться, – Янка сделала испуганное лицо, Фёдор хихикнул. – Вот. Тогда он тоже на улицу вылетит, чтобы корону сдёрнуть, и мы с крёстной форточку – раз! Захлопнем. Ну, то есть, с крёстной и с вами. – Янка посмотрела на друзей. – Вы поможете?

Повисла тишина.

Пару секунд феи молчали, не в силах поверить своему счастью. Они примут участие в тайной операции по свержению сразу и королевы, и того, кто задумал свергнуть её саму!

– А то! Конечно! Само собой! – закричали они.

Такого приключения в их жизни ещё не случалось. После вторжения кошки. Но тогда главным героем была кошка.

Минут десять феи, перебивая друг друга, фантазировали, как они «королеву – бац», «Марка – хлобысь», а потом их встречает восторженная толпа феев, провозглашает героями, и, возможно, просит стать правителями. Фёдор даже наскоро накидал общие конуры реформы холодильника.

– Нет, Фёдор, правителями мы становиться не будем, даже если очень попросят.

Вдруг посерьёзневший Степан усадил фея холодильника обратно.

– Хватит нам правителей. И у меня лично нет никакого желания с этим связываться. Только….

Степен замолчал. Все посмотрели на него.

– Только ничего не получится.

* * *

Степан сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.

– Э-э-э… Почему? – спросила Янка у загадочно молчавшего Степана.

– А потому, что королева выставила посты у двери в подъезд, и запечатала пластилином вход в мышиную нору. Уже второй день связи нет, не пробраться.

Янка, Машка и Фёдор хором ахнули.

Если уж Степан, наладивший с подъездными феями подпольный взаимовыгодный обмен всякими интересными штуками, говорил, что не пробраться, значит, не пробраться. Подпольный – в прямом смысле этого слова: они встречались под паркетом. Значит, шкурку игрушки, пусть того же несчастного пингвина, у Демьяна не попросить. Фея крёстная не выйдет из своего леса, а без неё они не справятся. Страшно подумать, что теперь будет.

Феи сидели у Янки до самого позднего поздна, до половины двенадцатого, пытаясь что-нибудь придумать. Но кроме гениального, но невыполнимого «и тут мы все на них набросимся!», им ничего не приходило в головы.

Разлетались они, когда игрушки уже начали оживать. В результате сразу после полуночи у домика Янки собралась целая толпа кукол, плюшевых медведей, верблюдов, мышей, привлечённых светом и шумом. Они затянули своё «Двай пыграем». Янка сидела за столом, зажав уши руками, и смотрела на неубранную посуду.

– Гады, – шептала она, – из-за вас или королева в Москву проберётся, или Марк тут всех замучает.

Может, крёстная рискнёт полететь ночью, если ей рассказать, что со шкуркой ничего не получилось? Или посоветует, как распустить слух про корону, а они как-нибудь без неё смогут это сделать? А если не получится?

Сквозь ладони в уши проникало тихое бормотанье игрушек. Как же она их ненавидела! Домой вернётся – все игрушки повыбрасывает. Взяла бы сейчас какого-нибудь мышонка воющего, и как его… как его…

Янка отняла руки от головы. А что здесь невозможного? Ничего. Даже ничего сложного. Нужно только… Нужно… Да, придумала.

Засыпала она под завывания с улицы, не пряча голову под подушку и улыбаясь.

* * *

Янку разбудил стук в запертую дверь. Свет хозяева ещё не включили, значит, даже семи утра нет. Зевая, она босиком прошлёпала к двери.

– Кто там?

– Зубная фея?

– Что??? А, ну да. Чего надо?

– Тебя к советнику королевы.

Янка открыла дверь. На крыльце стоял главный фей настенных календарей, кажется, Прокл, из свиты Клавдии. Чем может заниматься фей настенных календарей, Янка не представляла. Королеве приходилось придумывать новые должности для своих приближенных, и «главная фея губки для мытья посуды», это ещё не самое странное. Похоже, им всё равно, лишь бы перед называнием должности стояло слово «главный».

– А чё он так рано?

Янка потёрла лицо, не удержалась и ещё раз зевнула. Прокл выглядел, как огурец, забытый в холодильнике. Мятый, морщинистый и зелёный. И немного подгнивший.

– Это тебе рано, – он скривил губы, изображая улыбку. – А Марку поздно. Он ещё не ложился.

Прокл зевнул, втянув воздух сквозь сжатые зубы, чтобы рот не открылся. Он тоже явно не ложился. Янка в ответ зевнула ему в лицо, разинув рот, да ещё потянулась. Прокл не вынес провокации и зевнул так, что в челюстях что-то затрещало.

– Ну, э-у-э, ну, ты давай, а-о-о, давай, собирайся.

– Жди, я сейчас, – буркнула Янка, развернувшись.

Приглашать его в дом она не хотела.

Через полчаса они были во дворце.

Марк нервно расхаживал по своему кабинету. Услышав стук пластмассовой двери, бросился к Янке.

– А вот и ты. Наконец-то. Садись. Сюда. Нет, не у окна. Лучше сюда.

Говорил он отрывисто, румянец на щеках яркий, как нарисованный фломастером, круги у глаз уже не тёмные, а чёрные, сами глаза светятся, но никак не здоровьем и радостью.

– Что-то не так, что-то не так, что-то не так, – забормотал Марк, почти бегая вокруг Янки, сидевшей на пуфике.

Руки он держал перед лицом, и то сплетал, то расплетал пальцы, отчего они становились похожими на двух пауков.

– Что-то не так! – выкрикнул он, остановившись перед Янкой и топнув ногой. – Кому ты рассказала о нашем плане, а? Кому, говори, я же знаю, что рассказала!