Марк протянул к ней руки со скрюченными пальцами, но быстро отдёрнул. Попытался улыбнуться, но от его недавно обаятельной улыбки остался один нервный тик.

– Я не буду сердиться, не-фея Яна, правда. Я не рассчитывал, что ты сохранишь эту тайну, ха-ха, это и был план, понимаешь, такой план, я тебя проверял. Тебя, и тех, кто прибежал бы ко мне клясться в верности! Да! Это была проверка на лояльность нашей королеве Клавдии! Великой Клавдии!

Марк поднял лицо к потолку, воздел руки и крикнул:

– Великой!

Постояв с запрокинутой головой, он прижал подбородок к груди, и заговорил, ощупывая пальцами губы, будто проверяя, то ли они говорят, что он хочет:

– Но почему же никто не пришёл? А? Почему? Никто! Из этих жалких трусливых лизоблюдов никто не подошёл ко мне и не шепнул: «Я с тобой». Никто не подмигнул, не дал понять: он всё знает, и присягнёт мне, как только я стану… Стану…

Голос Марка затих.

– Неужели они так преданы ей? Нежели они доложили ей о моем плане, и она всё знает? Она знает… Она знает…

Марк стоял, раскачиваясь и закрыв лицо руками.

– Знает, и ничего не делает. Никак не показывает, что ей всё известно. Так же приветлива, как всегда. За ужином я весь вечер всматривался в её лицо, понимаешь… – Марк снова повысил голос, повернувшись к Янке, – понимаешь, и ни один мускул не дрогнул у этой… Этой… А! – Марк согнул ноги в коленях, раскинул руки, и начал кружиться на месте. – Я догадался! Догадался! Конечно! Она меня мучает!

Он резко остановился.

– Она наслаждается моими страданиями, моим отчаяньем. Если бы она дала хоть какой-то знак, я бы бросился ей в ноги, я бы объяснил, что я не заговорщик, я проверял преданность придворных, я искал слабое звено, искал агентов отребья из подъезда. Или… Или она не знает?

Марк обвёл глазами кабинет, и вздрогнул, остановив взгляд на Янке, как будто она внезапно возникла из воздуха.

– Ты! Ты кому-то говорила? Ты рассказала про наш план? – Марк рухнул на колени, и протянул к Янке дрожащие ладони. – Говорила? – и в его лице, и в голосе была мольба.

– Нет.

– Нет?

– Нет. Честное слово.

Янка соврала, не моргнув глазом. Врагам врать можно.

– Честное слово? В твоём мире это страшная клятва?

– В Москве? Ужас до чего страшная. Ещё это, как её… Клянусь своей черепашкой.

Черепашки у Янки не было, черепашку ей только обещали.

– Черепашкой, – мечтательно повторил Марк, причмокивая губами, как будто черепашка была сахарная и каталась у него во рту. – Черепашкой.

Он сел на ковёр, махнул Янке рукой:

– Иди.

Она ещё не дошла до двери, когда Марк лёг, поджав колени к груди, положив обе ладони под голову, и повторял затихающим голосом:

– Черепашкой… Черепашкой… Черепашкой…

Когда Янка взялась за дверную ручку из жёлтой бусины, Марк уже спал.

* * *

– Псих, – подвела черту под разговором Янка, хлопнув дверью, нисколько не боясь, что он проснётся и услышит. – Полный псих. Надо ж так самого себя напугать! Этак он первым в форточку выскочит, раньше королевы.

Свет в квартире уже горел, Янка полетела сразу к ванной комнате и успела проскользнуть в неё вместе с большим, умывавшимся первым. Села на край раковины, не обращая внимания на капли, одной рукой ухватилась за вентиль, другой дотянулась до струи, отдёрнула.

– Эй, сделай похолоднее, кипяток же льётся! Пожалуйста!

Большой на секунду замер, словно задумавшись, протянул руку и отрегулировал температуру.

– Спасибо!

Янка умывалась вместе с ним, автоматически командуя:

– Коренные зубы снаружи, нет, внизу, эти ты уже чистил, так, теперь внутри, молодец. Ай, осторожней!

Большой выплюнул зубную пасту, забрызгав сидевшую на раковине зубную фею.

– Ну что же это творится!

На её розовой футболке остались большие белые пятна.

– А и ладно. Воду не выключай, хорошо? – крикнула она большому. – И свет не гаси.

Тот, чуть заметно кивнув, прикрыл за собой дверь.

Янка сняла футболку, джинсы, кинула их в раковину. Прыгнула сверху, ногами запинала одежду в отверстие стока. Вода начала набираться. Янка, окунувшись, подлетела к мыльнице, легла на кусок полупрозрачного мыла, и хорошенько на нем поёрзала. Проделала то же самое, перевернувшись на живот. Встала на колени – ай! – поскользнулась, чуть слетев с глицеринового бруска, но удержалась, вцепившись в мыло ногтями. Поставив колени в ещё не смывшееся углубление от выдавленного на мыле названия, наклонила голову и потёрла волосы о его поверхность.

– А теперь – смертельный номер! Тьфу, тьфу, – в рот ей попала мыльная пена.

Янка легла животом на закруглённый край мыла, сползла, поймала ногами ребристый край мыльницы, встала, выпрямилась, набрала в лёгкие побольше воздуха и головой вниз нырнула в раковину.

Минут пять она забавлялась, заплывая под льющуюся из крана воду. Тяжёлая струя, с неё толщиной, вдавливала Янку в глубину, она доплывала под водой до стенки раковины, выныривала, и снова плыла под кран.

Тем временем вода поднялась до края раковины.

Янка несколько раз глубоко вдохнула, и нырнула, схватила штанину джинсов, упёрлась ногами в дно, потянула… И ничего. Давление воды так прижало одежду к дырочкам слива, что она не могла её оторвать. Янка вынырнула, отдышалась, попробовала ещё раз, с тем же результатом.

Так.

Если вода перельётся через край и затопит ванную комнату, она получит и от главной феи уборки, и от главной феи ванной, и ещё от десятка разных фей, работающих здесь.

Янка прямо в воде забралась на зубную щётку, плававшую тут же, подлетела к двери и забарабанила по ней кулаками:

– Эй, кто-нибудь! Сюда! На помощь! Пожар! То есть, потоп!

Услышала её хозяйка, или так совпало, но большая вошла в ванную, рассеянно, словно не понимая, что делает, вытащила из раковины одежду Янки, выжала и аккуратно развесила на сушилке.

– Спасибо! – крикнула Янка. – Вот и постиралась.

Совсем высохнуть джинсы и футболка, пока остальные члены семьи больших умывались, не успели, но с них хотя бы не капало. Минут через двадцать она полетела домой. Не торопясь. От влажной ткани стало холодно, она дрожала, но, если лететь быстрее, становилось ещё холоднее: её обдувало воздухом.

Повесив в домике мокрое досушиваться, Янка переоделась, вытерла зубную щётку, и, даже не выпив чая, полетела искать своих. Им предстояла серьёзная подготовка к сегодняшней ночи. К тому, что она придумала вчера вечером.

* * *

На полу в домике Янки лежал розовый зайчик. Лежал, не шевелясь, мордой вниз. Янка глубоко вздохнула, подняла руку с зажатым в ней ножом и воткнула зайчику в шею. Нож с треском вошёл в ткань по самую рукоятку.