– Пожалуй, это логично.

– Вот только настоящие тайны за всем этим вы упустили, – окликнул их Уиллис Линдси.

Повернувшись, Фрэнк увидел, как Уиллис вплывает по пожарному шесту, тянущемуся вдоль оси обитаемого отсека.

– И какие же? – спросил он.

– Как работает сохранение импульса между последовательными мирами? А сохранение массы? Салли, когда ты переходишь с Земли A на Землю B, то шестьдесят с чем-то килограммов внезапно исчезают из A и появляются в B. Как же так? Масса, как и импульс, и энергия, должна сохраняться. Это все основные принципы физики – без которых, между прочим, весь этот фейерверк из ракет вообще бы не работал.

– Это верно, – согласился Фрэнк, – но каков же ответ?

– Мелланье… – начала Салли.

– Этот обманщик!

– …сказал бы, что законы сохранения работают только между мирами, а не в пределах одного мира. Земли A и B имеют общую массу и импульс, поэтому в целом ничего не убывает и не прибывает.

– Тогда как другие, – значительно продолжил Уиллис, и у Фрэнка возникло подозрение, что он сейчас говорил о себе, – приводят гораздо более убедительные доводы, что такие принципы могут работать лишь в каждом мире отдельно. И если ты переходишь в мир B, то ты заимствуешь у этого мира немного импульса, и он чуть-чуть замедляет свое вращение – и еще ты заимствуешь у его гравитационного поля какое-то количество энергии массы.

– Я уверен, можно провести опыты, которые покажут, что откуда берется, – заметил Фрэнк.

Уиллис пожал плечами:

– Эффект слишком мал. Хотя когда-нибудь их проведут. Но последняя версия выглядит более привлекательной, не находишь? То, что мир назначения каким-то образом приветствует тебя, когда ты в него переходишь, и отдает немного себя. И ты, конечно, возвращаешь ему все назад, когда переходишь обратно.

– Если ваши научные гипотезы основаны на эмоциях, – кисло проговорила Салли, – то да, вторая версия более привлекательна…

Фрэнк чувствовал, как за этим квазитехническим разговором маскируется старинный, многолетний спор. Они даже говорили с разным акцентом: у Уиллиса был заметный вайомингский выговор, из-за которого его наверняка недооценивали академики-снобы, тогда как речь его дочери звучала куда как нейтральнее, будто она умышленно отдалилась от своих корней и от своего отца. Фрэнк не обнаруживал какой-либо явной неприязни между ними двумя – они были слишком живыми, слишком настоящими, чтобы иметь такие негативные отношения. Тем не менее не все было столь положительным. Они были сильными людьми, с общим прошлым, да, и вели себя почтительно, но относились друг к другу с подозрением.

– Кстати, Марс в какой стороне? – спросила Салли.

Фрэнк выглянул из окна, задумался на секунду, а затем указал себе через плечо.

– В той. Но он будет выглядеть мелким пятнышком еще, ну, несколько недель. А потом он будет висеть там перед нами, как апельсин. На нем очень крупные формы рельефа – гигантские горы, каньоны, их всех видно издали… ну, ты видела изображения в аудитории. А на этом Марсе есть океаны и зелень.

Салли посмотрела на отца.

– И в чем суть миссии? Выяснить, почему Марс, этот Марс, теплый, влажный и живой?

– О нет, – ответил Уиллис снисходительно. – Это слишком банально.

Фрэнк поднял брови:

– Жизнь на Марсе – это банально? Скажите это Персивалю Лоуэллу[22]. Но если жизнь на Марсе только для ширмы…

– Мне интересна жизнь на Бесконечном Марсе. Жизнь, разум и то, чего он мог… чего он должен был достичь.

Салли посмотрела ему в лицо.

– С какой целью, папа? Что ты ищешь – какую-то технологию, типа нового Переходника? И что будешь делать, когда найдешь? Просто выпустишь ее на волю? Мелланье как-то сравнил тебя с Дедалом, отцом Икара – мальчика, который с помощью изобретения отца взлетел слишком высоко и расстроил богов. И в этом весь ты, разве нет? Ремесленник, только и всего, – которого не заботят последствия. Дедал нашего времени.

Уиллис потер подбородок.

– Но Дедал, помимо прочего, должен был изобрести еще и пилу, топор и буравчик. Не такой уж плохой набор, не так ли? А что же до… – Тут тихо прозвенел будильник. – Ой, это мой эксперимент. Прошу извинить… – Не сгибаясь, но со странным изяществом он проплыл в микрогравитации к пожарному столбу и поднялся в свою лабораторную зону.

Фрэнк пристально посмотрел на Салли.

– Ты как, ничего?

Она не ответила – лишь сидела в молчании, думая о своем, совершенно непостижимая для Фрэнка. Но спустя несколько минут спросила:

– Так что может пойти не так, Фрэнк? С «Галилеем»? Знаю, они составили для нас порядок действий в чрезвычайных ситуациях. Но по нему мы должны в основном забираться в воздушные мешки и беспомощно скитаться по пространству, пока ты будешь спасать ситуацию.

Фрэнк пожал плечами:

– Думаю, Эл с остальными посчитали, что это максимум, что ты сможешь запомнить. А Уиллис и того меньше. Поэтому мы рассказали вам только самое основное.

– Ладно. Но я все-таки здесь. И когда дело касается выживания, я привыкла полагаться только на себя.

– Разумеется. Но существует множество обстоятельств, при которых мы не можем выжить все втроем. Например, сильный удар метеорита. Серьезная поломка двигательного комплекса при стартовом периоде – в таком случае у нас случится ядерный взрыв.

– А после чего можно выжить?

– Таких ситуаций может быть много. Небольшой метеоритный пробой. Контролируемый пожар. Утечка атмосферы либо другая проблема со снабжением воздухом. Серьезное падение напряжения. В большинстве из этих ситуаций нас спасет автоматика. В большинстве остальных ими займусь я. Если ни того, ни другого не произойдет, вы можете связаться с Кирпичной луной.

– А если все запасные варианты не сработают?

Фрэнк ухмыльнулся.

– Я бы сказал, основной навык, который тебя спасет, – это умение надевать скафандр, когда темно, ты не можешь дышать, повсюду гудят аварийные сигналы и кажется, будто наступил Судный день. Но как только ты его наденешь, у тебя появится время подумать об остальном. И чтобы этому научиться, нужно потратить не один час.

– Что ж, думаю, время на это у нас есть.

И с тех пор Салли принялась по мере своих сил изучать каждый дюйм корабля и его оборудования, равно как и все возможные виды его повреждений. Уиллис же все это время сидел взаперти над своими проектами.

Так они и провели практически весь оставшийся путь на Марс.

В своем журнале Мэгги Кауфман написала, что лишь после того, как они миновали Запад-1617524, мир биглей, и взяли на борт последнего члена экипажа, – лишь тогда началось настоящее путешествие.