Все эти разборки продолжались пару сотен лет и носили названия темных веков. За это время Антея — вторая кроме Альбиона обитаемая планета в Просторе Селены, заявила о независимости от Сената, став частью Пакта Гермеса; кроме того, торговое содружество постепенно прирастало новыми вольными полисами.

Марсиане — несмотря на серию тяжелых поражений после атаки армии синтетиков, свою планету сумели отстоять. Более того, по итогу гражданской войны они сумели не только удержаться на краю пропасти, но и создать суверенное государство. После подписания мирного договора марсиане, в отличие от Республики и Пакта, осваивающих огромные пространства, контролировали всего одну планету — свою. Но чувствовали себя в относительной безопасности, потому что от исчезновения с карты обитаемого мира их удержал обретенный во время гражданской войны секрет производства антиматерии. Став таким же веским козырем, как ресурсы в руках Конгломерата.

Вот только если без гелия в Римском мире не могла существовать экономика в ставшем привычном виде, то марсиане четко дали понять — без Марса не будет существовать и Римского мира.

Знакомая духу риторика, и совсем неспроста.

В самый разгар Темной эпохи, когда марсиане держали оборону на оккупированном Олимпе и сражались на своей планете с бездушными армиями синтетиков, в одном из туманных монолитов Альбиона, в зоне влияния марсиан, появился город из альтернативного мира, где Российская Империя выиграла Первую мировую и к началу двадцать первого века захватила планетарное господство. Русские из альтернативного мира в обмен на инкорпорацию в правящую марсианскую элиту поделились технологиями, благодаря которым получилось обуздать антиматерию. Доступные теперь марсианам знания совершили переворот в военном деле и легли в основу создания энергетического оружия А-класса.

Появление нового оружия — потенциальной угрозы от него, перевернуло ход конфликта и после серьезно перетряхнуло весь миропорядок. По окончанию гражданской войны была создана Звездная Ассамблея, в которой сейчас присутствовали три фракции — Римская Республика, Пакт Гермеса и Марс, относительно мирно живущие вот уже больше полутысячи лет благодаря созданной масштабной системе сдерживания и противовесов.

В числе первых решений Звездной Ассамблеи был продавленный Марсом строжайший запрет создания синтетиков и иных форм бездушных солдат; при этом Марс — создав оружие, способное уничтожать планеты, по решению Звездной Ассамблеи допускал на свои военные базы постоянных наблюдателей и делился частью технологий.

Одно из последствий создания новой системы миропорядка затронуло и Альбион. Во время Темных веков планета — на тот момент всеми забытая колыбель местной цивилизации, была разделена на зоны влияния, совсем как поделенная союзниками Германия у нас. Считалось, что ничего опасного для Римской цивилизации из монолитов прийти не может — до того момента, как в одном из них ВНЕЗАПНО не появились русские альтернативного мира.

Когда стало понятно, что из тумана может выйти технология, меняющая все, был создан Протекторат Альбиона — подчиняющаяся Звездной Ассамблее надгосударственная планетарная структура, в которой присутствовали представители всех государств. Был разработан неукоснительный к исполнению алгоритм освоения новых монолитов. Зоны влияния сохранялись, но теперь общую классификацию монолита, а также перепись прибывающих перегринов и оценку технологий, проводили сотрудники научной корпорации Альтерген, являющейся отдельной структурой Протектората.

Теперь любая технология — превосходящая четвертое цивилизационное поколение, к которому относилось начало нашего двадцать первого века, по утвержденным правилам становилась общим достоянием, и именно Протекторат был за это ответственным.

С момента создания Звездной Ассамблеи прошло больше полутысячи лет, но за это время на Альбионе не произошло ничего значимого. Вся активная жизнь происходила все больше в Просторе Гелиоса, а под красным солнцем мало что менялось, и Простор Селены стал настоящими задворками Римского мира. Для кого-то местом ссылки, для кого-то надеждой на карьерный трамплин — гораздо более часто, правда, становящейся карьерным болотом.

В общем, обладая всеми этими знаниями, именно к марсианам я и хотел попасть. Вот только планы — это одно, а реальность совершенно другое. Вика, находясь в облачном городе, карту региона более-менее изучила, и я знаю, что один из легионов марсиан находится здесь относительно недалеко, километрах в семидесяти. Но в моем случае — когда я уже в карантинном бараке, это больше неважно.

Если уж попался, то все: на Альбионе правила общего достояние касались только новых технологий и особо ценных ресурсов. Люди к ценным ресурсам не относились — и тот, в чьей зоне контроля появился перегрин, имел на него безусловное право. Самих переселенцев при этом никто и не спрашивал — перегрины в представлении римлян совершенно бесправны.

Мне теперь, будь я в обычной ситуации, действительно предстояло бы выбирать только из вариантов или на два года «в туман», или в рабство. Сейчас же я невольно являюсь частью плана пустоглазой — и что это за план, дальше будет видно.

Отвлекая от мыслей, лязгнуло открываемое окошко выдачи. Надо же, мне, довольно неожиданно, принесли бутылку воды и сухой паек. После того как перекусил прошло еще около часа и с улицы послышался звук моторов. Они и до этого были слышны — эвакуированных из тумана привозили по соседним карантинным баракам, но вот чтобы так близко машины подъезжали, еще не было.

Похоже, стоит ждать гостей. Действительно, еще минута и со стороны входа раздался шум — двери барака открылись, послышались резкие команды. Я подошел к решетке, прислонился вплотную, пытаясь разглядеть весь коридор. Весь не получалось, вход не вижу. Но увидел, как уже в середине немцы-легионеры заводят в камеры одетых в оранжевые робы людей. Действуют деловито, быстро, явно не в первый раз.

Насколько позволял угол обзора я рассматривал прибывших, но в коридоре не видел ни женщин, ни детей. Более того, все прибывшие на карантин мужчины плюс-минус среднего возраста. Все в оранжевых робах, но ни один, как и я, не прошел регистрацию — ни у кого нет карточек с личным номером в специальных прозрачных карманах на груди.

Барак уже полнился голосами, вопросами. Ото входа слышался какой-то шум, доносились обрывки слов на новолатинском, но все это тонуло в гомоне — говорить прибывшим никто не запрещал, и многие оказавшись в камерах переговаривались с соседями. Конвоиры не реагировали, но и не пресекали. Странно — есть у меня подспудное ощущение, что за лишний вопрос здесь могут ударом приклада ответить.

Так, а вот теперь понятно почему такое спокойное отношение: следом за новыми постояльцами вижу