class="p1">– Курил. Не уверен, что это имеет большое значение.

– И как долго вы там пробыли?

– Какая разница? Я всё равно не смог бы выстрелить оттуда. Окна заперты и зарешёчены.

Возникла короткая пауза. Затем Спектор тихо спросил:

– Откуда вам это известно?

Но Винчестер даже не запнулся.

– Я не впервые в Гранатовом театре, знаете ли.

Ни на йоту не смутившись, Спектор продолжил:

– Вы слышали выстрел несколько минут назад?

– Не знаю, как ещё донести это до вас, но я был на улице. Там люди, такси и прочий шум. Вам лучше не рассчитывать, что я смог бы услышать револьвер оттуда.

– Револьвер?

– М?

– Почему вы сказали «револьвер»?

– А что? Это всё-таки был револьвер?

– Был. Но мне любопытно, как вы об этом узнали.

– Так сказал ваш инспектор Флинт.

– Нет. Он такого не говорил.

– Значит, так сказал один из констеблей.

Снова повисло молчание, на протяжении которого Иббс вглядывался в неподвижное, лишённое даже намёка на улыбку лицо Спектора.

– Наверное, вы правы, – произнес наконец Спектор. – Хотите покурить?

Застигнутый врасплох, Винчестер ответил:

– Это можно.

Определённо, он пожалел об этом несколько мгновений спустя, когда дым забил его легкие, а он хрипел и отплёвывался, словно умирающий. Что бы ни было в этих сигариллах, это не был обычный табак. Вот только Спектор постоянно курил их. Всё вокруг казалось крайне зловещим. Будто в преддверии вполне реальной тёмной магии.

Винчестер решил выйти в коридор, и Спектор в спешке последовал за ним, не проронив больше ни слова.

– Пожалуйста! – Иббс завопил, барабаня по стене: – Выпустите меня отсюда! Это недоразумение!

Внезапно дверь распахнулась, и фигура Флинта заслонила дверной проем.

– Сидите тихо. Это последнее предупреждение.

– Выпусти его, Флинт. – Это был Спектор, всё ещё попыхивающий сигариллой в бесшумной задумчивости. Удивительно, как он напрямую спорил с Флинтом, умудряясь не навлекать на себя его гнева. Флинт только вздохнул.

– Хорошо. Иббс, выходите.

И вот Эдмунд Иббс вновь оказался в коридоре. Теперь все взгляды были прикованы к нему. Чувствуя себя крайне неловко, он всё же решился спросить:

– Не могли бы вы ослабить эти наручники…

Флинт покачал головой:

– Ни в коем случае. Вам разрешили покинуть комнату. Это уже большое одолжение. – Затем он повернулся к Марте: – Оружие, откуда оно взялось?

Если это была попытка подловить её, она явно была неудачной.

– Это револьвер для трюка с ловлей пули, – объяснила Марта.

– Где он обычно хранится?

– Обычно он заперт в ящике с остальным реквизитом.

– Дайте взглянуть.

Она повела их по коридору к месту хранения реквизита. Не имея иного выбора, Иббс плелся позади. Нужное место оказалось прямиком за сценой, где стояли два ящика. В углу была железная лестница, по спирали тянущаяся к помостам под потолком, выходящим из-за кулис к пространству над сценой. Именно там, наверху, работал Уилл Коуп. А рядом с винтовой лестницей, на деревянном настиле, лежал сундучок со сломанным замком и хлипко болтающейся крышкой.

– Его кто-то взломал, – заметила Марта.

Флинт взял сундучок из ещё рук.

– Тут внутри другой револьвер, – сообщил он.

– Да. Этот бутафорский. Мы… Позвольте объяснить. В трюке с пулей настоящий, заряженный револьвер передаётся в руки зрителям, чтобы они могли убедиться в его подлинности. Затем, в момент его возвращения в руки фокусника, мы меняем его на подделку. Тот, что вы видите, стреляет холостыми. Им и мухи не убить.

Флинт кивнул, приняв всё услышанное.

– Итак, гипотеза следующая: Иббс узнал, что револьвер хранится в этом сундучке. В нужный момент он вскрыл замок и стащил револьвер. Само собой, у него были все шансы провернуть это.

Сержант Хук, до сих пор походящий на серого кардинала полицейского следствия, внезапно решил вмешаться:

– Откуда он узнал, что взял настоящее оружие? Я имею в виду, как он мог быть уверен, что револьвер не бутафорский?

– Послушайте, – вмешалась Марта. – Я не допускаю даже мысли о том, что Эдмунд Иббс причастен к убийству Паолини. Но кто бы ни был настоящим убийцей, он определённо взял револьвер из этого сундука. И, возвращаясь к вашему вопросу, сержант Хук, оба револьвера соответствующе помечены. Вы все сами должны понимать, это необходимая осторожность, чтобы случайно не перепутать оружие. – Она сказала ещё что-то, но Иббс больше не слушал. Он буквально растаял от того, что Марта помнила его имя.

В тот момент, как его внимание вновь привлёк разговор, говорил уже Спектор:

– Я хотел бы задать ещё один вопрос, если вы не возражаете. Скажите мне вот что: вам не известно, имел ли Паолини какую-нибудь связь с человеком по имени Доминик Дин?

Марта тщательно обдумала свой ответ.

– Я не проявляла интереса к светской стороне его жизни. Мы вращались в разных кругах, если так можно сказать.

– Быть может, Карла Дин? – Марта покачала головой. – Тогда Тит Пилгрим?

– При чём тут он?

– Выходит, вы о нём слышали?

– Полагаю, о нём слышали все. Думаете, у него были проблемы с Паолини?

– Я бы не стал строить столь конкретных предположений. Всё, что мне нужно знать, это не упоминал ли Паолини когда-нибудь имя Тита Пилгрима.

Она сузила глаза.

– Возможно. Паолини мог прочесть о нём в газетах. Он имел интерес к новостным статьям о преступлениях и убийствах. Нездоровый интерес.

– Вы сказали, что он никогда не встречался с Дином, но упоминал ли он когда-нибудь при вас это имя?

– На самом деле да, упоминал. Буквально на этой неделе. Это же тот парень, которого собственная жена убила на колесе обозрения, да?

Спектор улыбнулся.

– Он так известен.

– Тогда да, Паолини говорил о нём. Его очень заинтересовало это дело. Но с другой стороны, думаю, оно заинтересовало всех, верно?

– Вы можете вспомнить, что именно он сказал?

– Он сказал, что люди смотрели на это дело неправильно.

– Какие люди?

В этот миг вмешался Кеннет Фабрис:

– Все. Полиция в первую очередь. И, вероятно, пресса. Я слышал, как он говорил об этом. С ним было непросто, Спектор. Он обладал дурной привычкой всеми помыкать. Возьмём меня, к примеру. В нём всегда прослеживалась склонность распоряжаться мной, словно вещью, убеждать меня, что я обязан быть благодарен за место близ него. Но если подумать, разве я был хоть чем-то обязан ему? В конце концов, он нагружал меня грязной работой, запихивал в доспехи и тому подобное.

Спектор медленно кивнул:

– И вот всё это осталось позади.

– О, не беспокойтесь, что хоть с одного из нас убудет теперь, когда Паолини стёрт с лица земли. Среди сокровищ в трюме этого тонущего корабля у меня есть своя доля. Во многих отношениях моя жизнь станет значительно лучше. Для