обнаруживаем, как факты резонируют на нашей карте, порождая новое видение, новые смыслы, новые прочтения обстоятельств дела, которые в этот момент могли быть неочевидны, хотя фактически были у нас перед глазами.

То есть факт-карта в каком-то смысле открывает нам глаза на те отношения в ситуации, которые мы не могли заметить просто по причине того, что они лежали, так сказать, на разных полках, а то и в разных шкафах, в разных комнатах и на разных этажах нашей психики.

Так что факт-карта помогает нам, с одной стороны, учесть все аспекты ситуации, все её «измерения», а с другой стороны — столкнуть эти обстоятельства на едином поле, что позволяет нам увидеть вещи, которые прежде ускользали от нашего внимания.

Неслучайно мы говорили о концепте «положения вещей». Если мы лишь моделируем реальность, а не знаем её наверняка, если мы находимся в заложниках у своих собственных представлений и не знаем, как при таком «положении вещей» действовать, то нам надо реконструировать свою модель, создав буквально другое «положение вещей».

В-четвёртых, создавая факт-карту, мы обнаруживаем связи и отношения между элементами ситуации, которые неочевидны, если мы ещё «так не думали».

Как я уже говорил, наше мышление представляет собой процесс создания новых «сущностей», грубо говоря — смыслов, пониманий. Они рождаются в нас не сами по себе, а возникают из комбинации тех, что уже были сформированы нами в прошлом.

Вот почему чем больше у нас знаний, тем, соответственно, больше новых интеллектуальных объектов («сущностей») мы можем создать. А если это ещё и знания из разных областей жизни, мы можем переиспользовать не только эти «информационные блоки» (конкретные знания), но и структуры знаний, создавая принципиально новые подходы.

Мы заложники своих установок. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, даже имея в арсенале все необходимые факты для принятия правильного решения, мы просто не видим отношения этих фактов друг с другом, которые нужны, чтобы получить искомый результат.

Как работает этот принцип, мы посмотрим в практической части. Сейчас же важно понять, что наши «проблемы», мыслительные «тупики», в которых мы иногда оказываемся (когда вроде бы «всё понятно», а что делать — не знаешь), заключаются как раз в автоматизмах нашего мышления.

Мышление — это, как я уже рассказывал в книге «Мозг и бизнес», по сути, физический процесс. Нейроны нашего мозга связаны друг с другом синаптическими связями и объединены в физически существующие нейронные сети, а любая наша мысль — это активизация такой вот физически существующей нейронной сети.

Все мы знаем, что такое привычка и как трудно её изменить. Приезжая в страну с левосторонним движением, мы регулярно совершаем одну и ту же ошибку, переходя дорогу: сначала смотрим налево, хотя надо смотреть направо.

Почему нам не удаётся быстро перестроиться? Мы же понимаем, как поступать правильно! Почему голова предательски поворачивается не туда, куда следует? Всё дело в привычке, в соответствующей нейронной сети, которая включается, когда мы подходим к пешеходному переходу.

С мыслями всё ровно так же: мы мыслим стереотипно, по наезженным, физически существующим нейронным путям. Чтобы начать думать по-другому, нам нужно сформировать новые нейронные связи и буквально удалить те, которые отвечали за наше прежнее мышление.

Понятно, что это крайне сложно сделать, ведь в пространстве мысли, в отличие от примера с дорогой, нас не подталкивают к этому внешние факторы. Напротив, когнитивные искажения — «предвзятость подтверждения», «тенденциозность», «объяснения» и многие другие — призваны укрепить нас в наших суждениях, даже если они ошибочны.

Вы легко избавитесь от вредных привычек, если вообще исчезнут, испарятся сигареты, алкоголь, рафинированный сахар и жир. Но когда соблазн перед вами, сформированные в вашем мозге нейронные сети будут вас толкать на соответствующие «преступления».

Внешние факторы крайне важны для изменения нашего поведения. Но для изменения мышления таких внешних регуляторов не придумано, за исключением разве что стрессовых ситуаций, вызывающих мощные отрицательные эмоции, или сильных психотропных, наркотических веществ.

Так что изменить свой привычный, как говорят в таких случаях, «майндсет» не так-то просто. Даже если мы хотим перестроиться, начать думать по-другому, как-то иначе, более «правильно» и эффективно, нам это удаётся лишь в очень редких случаях, и то с большим трудом.

Ценность технологии факт-карт в том, что она позволяет нам увидеть связи и отношения между фактами буквально во внешнем мире — на листе бумаги. Сопоставляя выписанные факты, мы обнаруживаем, что и так мы не думали, и так… Но вот факты расположены на одном листе, рядом друг с другом, и мы не можем этого не увидеть.

С другой стороны, даже действуя изначально почти спонтанно — размещая факты на листе как «душе будет угодно», мы часто подсознательно группируем их, соотносим или противопоставляем друг другу, весьма, как оказывается, осмысленно. И на это тоже следует обратить внимание.

Конечно, дело тут не в «душе», которой это «угодно», а в дефолт-системе, работу которой мы не осознаём. То, что мы называем интуицией, зачастую именно результат её работы, её способности оценить внутреннее сродство определённых фактов, их близость или другую взаимосвязь.

«Анализ» и «синтез»

Научное познание, а точнее даже научное мышление, — это одна из самых разработанных методологий. Что, наверное, и неудивительно, поскольку научное мышление служит цели создания такой модели реальности, которая согласуется с объективными данными.

Но как думает учёный, пытаясь разгадать, так сказать, тайны Вселенной?

Ответ дал в своё время наш замечательный Иван Петрович Павлов: «Если нет в голове идеи, то не увидишь и фактов». То есть для того, чтобы просто понять, что ты ищешь в эксперименте, надо сначала создать концепцию, модель, «идею» того, что в нём фактически происходит.

Понятно, что сначала учёный догадывается, что существует такая штука, как, например, «условный рефлекс», а уже затем конструирует эксперимент, в котором эта его идея может быть подтверждена или опровергнута.

В противном случае он вряд ли сообразит, что нужно считать капельки слюны, текущие из канюли, установленной на проток слюнной железы. Да и вообще вряд ли эту канюлю подопытному животному установит.

Британскому астроному Артуру Эддингтону потребовалось отправиться в Бразилию — замерять характеристики полного солнечного затмения, чтобы доказать теорию гравитации Альберта Эйнштейна, которая к этому моменту уже была почти пятнадцать лет как опубликована, но как теоретическая работа.

То есть на самом деле научное открытие сначала происходит в голове учёного — он приходит к нему на основе анализа данных, делает предположение о той или иной закономерности и лишь затем проводит «следственный эксперимент».

Впрочем, бывает и по-другому: сначала учёный обнаруживает некий странный факт, а затем