– Нет.

– Еще вопрос. А почему я не видел, как вы сюда вошли? Что вы здесь делаете?

– Потому что я раньше вас здесь был. Просто… э-э-э… прилег отдохнуть. Кстати, мне послышалось, вы сказали, что уничтожили «глаз». О чем речь?

– Ну, говоря коротко, – начал Штимер, внимательно следя за реакцией дипломата, – я видел нечто, похожее на большой черный человеческий глаз. И это нечто летало по воздуху туда-сюда или стояло на месте и моргало.

– Размер?

– Примерно метр на полметра.

– А потом? – дипломат весь подался вперед, очевидно, он слишком хорошо знал, о чем речь.

– А потом я вытащил пистолет, и эта штука разбрызгалась на капли, – уклончиво ответил есаул.

– У вас при себе пистолет?!

– Что вас так удивляет?

– Луниты не любят оружия на борту.

– Возможно.

– Я чуть не год пытался получить разрешение на провоз бластера. Так они в итоге заявили, что ходатайство должен подписать не меньше как министр всех внутренних дел моей родной планеты.

– Ну, у меня только лазерник.

– А-а. Да, наверно, это проще, – дипломат устало провел рукой по лицу. – Итак, что вы решили?

– Пошли. Я доложу начальству, а там – как уж оно решит.

– А мне-то зачем с вами? Ступайте себе, докладывайте. Мне спешить не надо, я тут посижу.

Штимер с сомнением посмотрел на дипломата. Того, похоже, снова стало понемногу развозить. Складывалась совершенно патовая ситуация. Оставлять дипломата одного – нехорошо, тащить силком – бессмысленно, сторожить на месте – полный идиотизм. Штимер решил еще раз применить «бодрящее» средство.

– «Глаз»! – рявкнул он, но дипломат и не вздрогнул, только посмотрел вопросительно, зато с той стороны, где остался Петр, долетел звон и грохот падающей посуды.

– «Глаз», – не оборачиваясь, несколько тише повторил Штимер, – расскажите мне, где и когда вы видели «глаз».

– Стоял я. Стоял и стоял на трассе, подарок ждал. Вот и дождался, – дипломат закрыл глаза и откинулся на спинку стула, потом глубоко вздохнул, но не заснул, а продолжил: – А Ян жадным оказался и глупым, к тому же. Условия ставить начал…

– Ян – это кто? Стрелок с танкера? – торопливо спросил Штимер.

– Стрелок, – кивнул дипломат. – Покойник он, а не стрелок. Перг болотный. Стоял я, стоял…

– Ну! – Штимер неделикатно потряс его за плечо. – Дальше что?

– А ничего, – не открывая глаз, дипломат нащупал пустой бокал из-под сока и попытался хлебнуть. – Ничего не вышло! А если со мной что случится – так подарок получите. Ха! Я и мертвый пошлю весточку кому надо. Оставьте меня.

– Ну, посылка-то пришла?

– И что? – дипломат свесил голову и забормотал почти неразборчиво: – Все равно ничего не вышло… Я видел его. Он летел сзади и смотрел прямо на меня. Я бы все равно не прошел… – его голос звучал все тише, переходя на шепот. – А я знаю, чей это глаз, это из четыреста первой… Я сам видел тут на корабле – глаз в каюту залетел и оттуда тут же этот Брсс…‘цар вышел. Это он точно… А я своими руками взял и отдал им…

– Кому отдал? – пальцы Штимера так сжали нежное плечо дипломата, что тот ойкнул и открыл глаза.

– Ну! Кому отдал? – повторил Штимер.

– А, собственно говоря, с кем имею честь? – Дипломат подозрительно уставился на Штимера. – Вы кто?

– Глайдер в кожаном пальто! – грубо отозвался Штимер. – Кто ходил в триста третью каюту?

– Я, Леопольд Вун Крнгутгроссвор’лорд, Четвертый атташе посольства республики Роза в Консульской республике Корона! И никто не может… – дипломат не успел закончить, потому что уснул.

Штимер взялся энергично приводить его в чувство и остановился, только услышав деликатное покашливание за спиной. Обернувшись, увидел невозмутимого официанта в трусах с длинным рукавом, а позади него Петра.

– Должен уведомить, – доброжелательно проговорил официант, – что в случае нанесения травм посетителю вам придется выплатить штраф и покрыть издержки на лечение потерпевшего. Если у вас Иммунитет, вопрос о штрафе будет решаться в соответствующих инстанциях, а издержки на лечение будут переложены на вашу организацию.

– Понял, понял, – Штимер еще раз хлопнул дипломата по щеке, потом, бесцеремонно вытащив из-под его манжета браслет, плотно приложил к своему, – такого из бластера не разбудишь. Куда вы его теперь?

– В таких случаях мы вызываем санитарных роботов и одного из ассистентов командора, чтобы доставить посетителя до каюты.

– А какой номер его каюты?

– Трудно сказать, но ассистент командора сможет это определить по браслету пассажира.

– И когда вы этих эвакуаторов вызовете?

– Да сейчас и вызовем.

– А минут десять подождать можно?

– Вполне.

– Ясно, – Штимер отошел в сторонку и вызвал телеком Биллинга: – Бил, это я. Тут такое дело. Дипломат твой знакомый, ну, что к тебе заходил тогда… Да… Так вот он тут мне рассказал, как камешки двинул… Да, сам… Нет, говорит, что нету, но знает где… Не одна, а две проблемы. Первая – он торгуется, хочет одну ампулку себе на память оставить… Да… Вторая – пьян в дымину!.. Нет, не сказал… Двигай сюда. Заведение на Третьем уровне, называется «Анжела – дура!»… Да, дура… Не знаю! Тебе не все равно? Название такое… Подожди, а ты где сейчас?.. Давай быстрее – у тебя десять минут, потом его спать уложат в собственной каюте… Успеешь, если поторопишься… Нет, не могу… Некогда, сам знаешь… До связи.

– С нас что-нибудь причитается? – спросил он у официанта.

– С вас нет, а с вашего коллеги – стоимость обеда и разбитой посуды.

– И сколько?

– Пожалуйста, вот счет.

Штимер какое-то время изучал счет, потом с изумлением глянул на официанта.

– Я правильно понимаю? Почти двадцать пять полных галов – обед и еще шестьдесят – битая посуда?

– Да, все правильно. В соответствии со священными традициями «Лотоса» наши бутылки только из натурального стекла, посуда – дорианский фарфор…

– А фишками вашего казино можно расплатиться? – подал голос Петр.

– В принципе, можно, – протянул официант, – только без сдачи.

– Сдачи не надо, – Петр небрежно протянул две пятидесятигаловых фишки.

– Спасибо, – просиял официант, – вы уже уходите?

– Дырки голимые, – бормотал Штимер, стремительно покидая гостеприимное заведение, – действительно, эта Анжела – дура набитая. По заднице бы ей надавать за такие цены… по голой желательно.

– Здесь везде так, – флегматично заметил Петр, с трудом поспевая за длинноногим есаулом, – а куда мы идем?