– Я ищу подполковника Мякишева.

– Считай, что уже нашел, – усмехнулся тот и махнул рукой. – Проходи, располагайся, будь как дома.

– Но не забывай, что в гостях, – тихонько хихикнул сидящий рядом.

– Постараюсь, – пообещал я, пододвинул стул и уселся.

– Давай, что ли, знакомиться. – Сидящий во главе стола привстал и протянул руку: – Гена. А теперь слушай внимательно… – и начал рассказ.

– Ну и дела. – Я покачал головой. – А кто все это натворил?

– Вот мы и хотим тебя спросить. – Гена извлек из папки стопку фото и выложил на стол передо мной. – Что скажешь?

Я перетасовал их все, выбрал из почти двух десятков фото пять и разложил перед собой. На первой из них невысокий, на первый взгляд сутулый до горбатости мужичонка в светлой форменной куртке, темных брюках и нахлобученной по самые плечи кепке, с объемной сумкой через плечо проходил мимо двоих охранников в сторону офисного центра. На второй он же, но уже в холле, снятый в профиль, застыл у стойки ресепшен. На фото номер три рослый мужчина в очень даже приличном костюме проходил через турникет. Именно в этот момент ему, видать, понадобилось поправить прическу, поэтому лицо оказалось частично закрыто. Фото номер четыре запечатлело его же, проходящего мимо охраны. И наконец, на пятом и последнем он был заснят со спины, показывающий всем нам далекий от приличия жест.

– На всех фото один и тот же человек, – сообщил я присутствующим, а они, в свою очередь, сделали вид, что страшно удивились.

– Уверен? – требовательно спросил Гена.

– Абсолютно. Обратите внимание, – ткнул кончиком карандаша в первое фото. – Здесь он ссутулился и подсел в коленях, а потому кажется на полголовы ниже охранника. Здесь, – я щелкнул пальцем по четвертому фото, – уже распрямился, вытянул шею и расправил плечи. Теперь он даже слегка выше его. Далее…

– Как ты определил, что на всех снимках один и тот же? – перебил меня опер по имени Миша.

– По обуви, – ответил за меня третий из оперов, Сергей. Кстати, при ближайшем рассмотрении он оказался не таким уж и юным.

– Верно, – согласился я. – Что у курьера, что у мужика в костюме одни и те же туфли. Очень даже недешевые, полагаю, английские. Такие на вещевом рынке не купишь.

– Так это он или нет? – Гена открыл папку, заглянул и опять захлопнул.

– Думаю, да.

– Думаешь или уверен? Ты его узнал?

– Узнал. – Я взял со стола четвертое фото. – Конечно же, на себя прежнего он не похож. Овал лица, форма носа, разрез глаз, все другое, – вернул фотографию на место. – Но все равно полагаю, что это он, – и добавил: – С большой долей вероятности.

– Поясни.

– Лицо-то он, допустим, сменил. – Я достал сигарету и прикурил от лежащей на столе зажигалки. Сергей подвинул мне пепельницу. – Благодарю, – стряхнул пепел. – Понимаете, сменить физиономию не проблема. Новое тело у хирурга не сделаешь. Или, скажем, уши…

– Что уши? – спросил Михаил, и опять очень негромко. Он вообще старался говорить тихо. Так поступают, когда хотят, чтобы к говорящему прислушивались.

– Маленькие, слегка заостренные сверху, почти без мочек. Именно такие у…

– …Климова Николая Дмитриевича, – продолжил Гена. Извлек из папки фото и бросил на стол. – По-прежнему утверждаешь, что это он?

– Ну-ка. – Я взял фотографию, явно из какого-то там по счету личного дела. – Все равно он. И еще, – загасил сигарету. – У Климова несколько длинноватые руки. Обратите внимание, – ткнул в первое и второе фото. – Когда он притворялся недомерком, то держал их согнутыми, чтобы не свисали ниже колен. А вот здесь и здесь, – указал на две последние фотографии, – это можно заметить, если приглядеться.

– Надо же, – «восхитился» Гена, – ты даешь! Прямо мисс Марпл.

– Профессионал, – поддакнул Миша. – Не то что мы здесь все.

– Учитесь, пока учат, – наставительно проговорил Мякишев и, обернувшись ко мне, скомандовал: – Ну-ка, взгляни сюда, – и показал на план Москвы на стене.

– Взглянул, что дальше?

– Продолжай смотреть.

– Как скажешь. – Я пожал плечами.

– А теперь скажи, мил-человек, если ты такой глазастый, сколько в этом кабинете стульев?

– Восемь, у пяти обивка красного цвета, у двух серая и у одного синяя.

– О как! Что-нибудь еще заметил?

– Кое-что.

– Даже так? Тогда ответь, на какой руке у Миши часы?

– На правой.

– Какой марки?

– «Ролекс». У тебя, кстати, «Омега», у Сергея кварцевый «Омакс», на левой руке у обоих.

– Гляди-ка, точно! Значит, говоришь, что у этого Климова длинные руки? Небось в боксе ему цены не было, он же бывший боксер?

– Насколько я знаю, нет.

– О как? – удивился Миша. – А бьет твой тезка здорово… – хмыкнул. – Верно, Серега?

– Верно, – буркнул тот.

– А я, признаться, думал, что к вам берут исключительно бывших боксеров и каратистов, – заметил Гена.

– Нет. – Я покачал головой. – Совсем даже необязательно. И вообще считается, что лучше сразу правильно обучить рукопашке, чем переучивать.

– Хочешь сказать, что он до армии вообще не занимался спортом?

– Бегал средние дистанции, и очень даже неплохо.

– Значит, если что, не угонишься, – молвил Миша.

«Особенно ты», – подумал я, пожал плечами и не ответил.

– Понятно. – Гена подлил себе чаю. – Будешь?

– Нет, спасибо.

– Значит, бегает он как лось и бьет как конь копытом, – задумчиво проговорил он. – Что еще умеет этот твой тезка?

– Многое.

– А вот с этого момента, – он отхлебнул из чашки, – как можно подробнее и ничего, кроме правды. Чем вы вообще там занимались?

– Служили, исполняли приказы.

– Какие приказы?

– Разные. Извини. – Я развел руками. – На такие вопросы не отвечаю, просто не имею права.

– Может, просто не хочешь? – оскалился Гена. – Не забыл, тебе приказали сотрудничать, вот и давай сотрудничай, отвечай на вопросы.

– А если он заодно со злодеем? – предположил Миша. – Вместе служили, теперь вместе людей валят.

– Вы это серьезно? – удивился я.

– А что, по-твоему, мы должны думать? – поднял бровь Гена. – Ты, брат, уж определись, с кем ты и против кого.

– Если спрашивают, – добавил Миша наставительно. – По-хорошему, – глянул грозно. – Значит, людям надо знать.

– Мы, мужик, по-разному спрашивать умеем, – голосом доброго дедушки, рассказывающего внучку перед сном сказку, сообщил Гена. – Возьмем, например, прямо сейчас и загнем тебе ласты, окольцуем, как птицу пеликан, и настучим по… по спине дубинкой.