– Гм, а кто хозяйством заниматься будет? Нет уж, батенька, вот вы с Варварой перебирайтесь, хотя дома ей значительно лучше и спокойнее. А мы как жили здесь, так жить и будем. Продналог я сдал, кое-что в фонд обороны для крепости передал. Меня тут в райсовет выдвинули, так что дел по горло. Никакой надобности перебираться в крепость у меня нет. Война идет, и каждый килограмм хлеба – это удар по врагу. Ты так не считаешь? А там мы нахлебниками будем. Чужой хлеб никогда не ел.

Вот и поговорили! Барбара тоже покапризничала, что там она будет совсем одна и помочь некому будет. Обидело ее тогдашнее выселение из квартиры коменданта. Но Владислав, которому было неудобно выкраивать время на визиты в Прешовец, настоял на своем, и утром они выехали в Осовец. Реально, наоборот, в крепости Варваре будет гораздо удобнее, тем более что по штату командиру корпуса полагались и ординарцы, и помощники. Штат был не маленький, почти взвод, и это не считая батальона охраны, часть которого занималась обеспечением безопасности «большого начальника».

Оставив Барбару обустраиваться на новом-старом месте, Владислав прибыл на КП. И вовремя! Оказывается, что в Осовец выехал комфронта. Не самый приятный визит, особенно после случившегося в Москве. Но Виктор Иванович успокоил его:

– Командующий фронтом не Жуков, а генерал-полковник Штерн. Вы с ним знакомы?

– Лично – нет. Он был командующим армией, когда я служил на Дальнем Востоке. Вот эту медаль мне вручал он. Вот и все знакомство.

Начальство, как водится, где-то задерживалось, успели подготовить приказ на повышение в должности Корзунова и ходатайство о присвоении очередного звания. Срок выслуги у него был выслужен. Но самостоятельно назначить его начштабом корпуса Преображенский не мог. Это мог сделать либо командарм 10-й армии Иванов, либо комфронта. Иванов никогда в крепость не приезжал, армией командовал из Барановичей, куда перевел штаб армии из Белостока сразу, как принял командование у «заболевшего» Голубева. Командующий часто болел или делал вид, что болеет. Фактически армией руководил генерал-майор Ляпин, замкомандующего. Очень грамотный и толковый командир. Почему его держали на вторых ролях, оставалось загадкой.

Решив воспользоваться ситуацией, Преображенский подписал приказы и ходатайство. В 09:30 прибыл новый командующий на все том же ГАЗ-61. Их на фронте было всего штук пять или шесть. Окрашенные известкой прямо по камуфляжу, три таких «газика» въехали во двор цитадели. Охрана остановилась чуть в стороне. Во дворе была выстроена рота охраны штаба. Владислав подал команду «смирно» и пошел к комфронта. Доложился с перечислением всех должностей. Усатый генерал принял рапорт, прошел в середину строя и поздоровался с бойцами. Отвечали дружно и громко. Прохождения устраивать генерал не стал.

– Где тут у вас КП?

Владислав показал ему вход в бункер. Новенькие сапоги генерала пронзительно скрипели на спуске по лестнице. Пройдя в тамбур через заботливо открытые герметические двери, он остановился, осматривая толщину бронированных дверей. Чему-то криво ухмыльнулся и прошел далее. Тут Владислав слегка догнал его и показал нужный поворот в потерне в то место, где располагался командный пункт. Следом за генералом шагала немаленькая свита, среди которой выделялся капитан ГБ в фуражке с малиновым околышем. Он был выше остальных, и у него было каменное выражение лица. Эмоции на нем не читались. Генерал вошел в помещение и выслушал доклад дежурного.

– Вольно! – подал он команду и прошел к вешалкам на входе. Владислав помог ему снять полушубок и повесил его. Приглаживая курчавые короткие волосы рукой, генерал прошел к столам, где лежали карты района, занимаемого корпусом. В помещении присутствовали и полковник Соколов, и подполковник Корзунов. Выслушивать представления ни от кого не стал, отмахнувшись левой рукой. Взял указку, лежавшую на карте, и повел ей по линии фронта. Вел молча, внимательно рассматривая условные знаки. Затем так же указкой прошелся по известным позициям противника. Рассматривал карту он довольно долго, но вопросов не задавал. Вокруг стояла почтительная тишина. На груди у комфронта висело семь орденов и медаль Героя. Медаль повешена была не по уставу: за двумя орденами Ленина в одном ряду. Левая рука оставалась в черной лайковой перчатке, хотя правая была свободна, и меховые перчатки он снял и положил на вешалку сверху.

– Чаю! – скомандовал он. Владислав рукой показал на дверь в комнату отдыха, внутри которой была «его» столовая. Они прошли туда, но вместе с ними прошел и тот самый капитан ГБ. Владислав удивленно посмотрел на него.

– Так надо, – за капитана ответил генерал-полковник. – Он приставлен ко мне проследить, а не замышляю ли я перейти на сторону противника.

На лице капитана опять-таки ничего не отразилось. Присаживаться к столу он отказался, чай пили под его неусыпным взором.

– Лицо мне знакомо почему-то. Служил у меня?

– Вторая противотанковая бригада, командир 3-й батареи, тридцать восьмой год, Хасан, товарищ генерал.

– Нет, не помню! Но видеть – видел. А почему полковник, и командует гвардейским корпусом?

– Мне присвоили звание полковник в середине июля сорок первого. В должности коменданта укрепрайона я с 12 июня. До этого майора в конце марта присвоили, а до этого был старшиной батареи 6-го противотанкового дивизиона, теперешнего 1-го гвардейского противотанкового.

– За что сняли капитана?

– Бабушка нашла своего сына, моего отца, в Германии. Он пропал без вести в четырнадцатом году. Здесь, в Восточной Пруссии. Армия Самсонова.

– Понятно. Я слышал, что ты мне спасибо хотел сказать при Сталине. За что?

– За радиолокатор, который нас здорово выручил и выручает сейчас.

– Пожалуйста! И тебе спасибо, что вспомнил. Так что рад был познакомиться, – он протянул руку. – Зовут как?

– Владислав Николаевич.

– Григорий Михайлович. Мне тут все уши прожужжали с этой гвардией, но положение по ней приняли, а как сделать так, чтобы она действительно была гвардией, еще не придумали. Приказано разобраться на месте и привлечь тебя к этим разработкам. Причем, как всегда, срочно, и чтоб к утру было. Так что приехал я по этому поводу. Заготовки есть? Считай, что у нас карт-бланш. Приказано обеспечить всем необходимым. Остальные гвардейские корпуса будут формироваться по этой схеме. Ответственность понимаешь?

– Да, товарищ генерал-полковник.

Перешли в оперативный отдел штаба, извлекли штатное расписание, и работа началась. Подключились генерал-майор Воробьев (начальник инженерных войск фронта), генерал-майор Сазонов (начальник ПВО фронта), полковник Иванин (начальник АБТУ фронта) и генерал-лейтенант Говоров (начальник артиллерии фронта). Спорили до хрипоты по поводу почти всех предложений. В результате появился мотострелковый полк численностью две тысячи двести – две тысячи пятьсот человек: три мотострелковых батальона, артдивизион, танковый батальон и две батареи, противотанковая и зенитная. Плюс четыре отдельные роты: ремрота, санрота, рота связи и управления и транспортная рота. В качестве усиления пулеметная рота с крупнокалиберными пулеметами. Больше всего споров было по поводу танкового батальона. Все считали, что танковой роты (одиннадцать танков на полк) будет достаточно. Владислав настаивал на сорока танках: по десять на батальон и мобильная группа усиления. Ну, а когда подошли к комплектации 4-й гвардейской, по сути своей штурмовой дивизии, тут спор достиг апогея. Учитывая опыт войны и те крохи, которые удалось узнать из будущего, в этой дивизии предложено создать инженерно-саперные штурмовые батальоны с легкопереправочным парком и моторизованной инженерно-разведывательной ротой в каждом полку. Только пулеметное и снайперское вооружение, огнеметный взвод с РОКС-3 в каждой роте. Грудь и спину бойцов должен был прикрывать нагрудник.