Я всегда думал, что характер у меня сдержанный, я был в этом уверен. До сегодняшнего дня. Внутри у меня все клокотало. Человек только что узнал, что он, можно сказать, уже и не человек, а если и человек, то покойный, а ему вешают на уши лапшу, да еще в таком количестве, что уши эти вянут. Причем здесь, спрашивается, Пушкин, даже если он гений? Я жить хочу, а чудище несет пургу и поди попробуй его остановить с такими-то зубищами.

Возможно поняв, что речь его пришлась не ко времени, дядюшка Кро умолк. Осклабившаяся пасть застыла в довольной улыбке, в полуприкрытых глазах появилось умиротворение. Он весь будто лучился благостью… но не долго. Как если бы что-то вспомнив, оживился и подполз ко мне вплотную, понизил голос до конфиденциального:

— Слышь, Дорофейло, что скажу! Иногда узнаешь такие вещи, просто закачаешься! Мы то, по простоте душевной, думаем, правители днем и ночью заботятся о благе народа, а там такое творится, словом не описать. Судьбы миллионов не принимаются в расчет, когда речь идет о собственной выгоде или амбициях. Власть, Глебаня, самый страшный наркотик, а еще гордыня! Историю, как оказалось, делают случайности. В сравнении с ними насморк Наполеона, из-за которого тот проиграл битву при Ватерлоу, просто детская шалость. Взять хотя бы Россию! Какие трагедии разыгрывались на ее просторах по прихоти ничтожнейших людей! Об Ульянове говорить не хочу, предчувствуя что ждет его за порогом ада, он был совершенно невменяем, а вот недоучка Гриневицкий — я перекинулся с ним словцом — так и не понял в какую пропасть, убив государя, вверг страну. Им бы, злодеям, взяться под ручку и, как это делают нормальные люди, пойти по бабам, порастратить на этом поприще дурную энергию, так нет же, ломанулись в политику! А еще…

Я смотрел на поймавшего кураж крокодила и чуть не плакал. Болтун, каких свет не видывал, он настрадавшись в одиночестве, выливал на голову первого встречного все, о чем так долго молчал. И этим первым встречным, на свою беду, оказался я.

— А еще, — продолжал дядюшка Кро самозабвенно, — открылась мне удивительная и необъяснимая вещь! Говоришь иногда с людьми и диву даешься: оказывается, в жизни-то они ни хрена не понимают. Мужчина и женщины, прожив вместе долгие годы, имеют друг о друге самые превратные представления. Поневоле подумаешь: в незнании счастье! Я пришел к выводу, что человек в принципе не может понять другого человека, от этого и происходит его бесконечное одиночество. С другой стороны, — продолжал судачить аллигатор, — попадались мне пары, буквально созданные друг для друга, но так никогда и не свидевшиеся. Кто по месту жительства на земле не совпал, кто по времени на столетия разошелся. Такие, порой, встречаются сюжеты, Шекспир отдыхает. Грехов человеческих — по пальцам перечесть, а как разнообразна палитра судеб! Почему так? Тут есть над чем задуматься. Не скрывается ли таинственный режиссер где-то за сценой?..

Дядюшка Кро перевел дух, чтобы продолжить, но с меня было достаточно. Оказаться съеденным не самая страшная участь в сравнении с верным шансом повредиться рассудком. Слова хлестали из моего нового знакомого, как вода из водопровода.

— Постой! — прервал я распахнувшего чемоданную пасть крокодила. — Скажи честно, я ведь не умер?

— Ну… в общем-то, пожалуй, что нет… — протянула зубастая скотина, вместо того, чтобы дать однозначный, вселяющий оптимизм ответ.

— Если сам по своей воле сюда пришел, — наступал на него я, — то ведь смогу и вернуться?..

Дядюшка Кро возвел глаза к нависавшему над нами хмурому небу и в задумчивости подвигал челюстями. Заключил, с ученым видом:

— В этом есть логика! Хотя, что касается свободы воли, то тут философы во мнении расходятся. Скажем, Шопенгауэр… — он опустил глаза и встретился со мной взглядом. — Ладно, не будем об этом, тем более, что ребята своей заумью все изрядно подзапутали. Старик, к примеру, тот шастал туда и обратно, как к себе домой, У тебя, по моим понятиям, с этим тоже проблем не будет. Случайные люди забредают сюда редко, но тогда уж судьба их незавидна… Седой черт мог бы меня о твоем появлении предупредить, только уж больно тяжелый у него был характер. Сидел в лодке Харона, втянув похожую на ежа голову в плечи, в мою сторону даже не посмотрел, а ведь я плыл рядом. Хорошо хоть не плюнул, и на том спасибо!

В голосе Кро звучала обида. Его морда вытянулась, похоже, он чувствовал себя глубоко уязвленным.

Дядя, понял я, аллигатор говорит о дяде! Стриженные, очень густые волосы действительно напоминали ежа, да и в чертах лица, при желании, можно было найти определенное сходство. Из-за короткой шеи создавалось впечатление, что плечи его несколько приподняты… Я вдруг почувствовал, что должен защитить родного мне человека.

— Ты прав, — начал я издалека, — характер у дяди был не сахар, но злым человеком он не был…

Заслышав такое, дядюшка Кро аж взвился.

— Какой же, все таки, Дорофейло, ты фарисей! — бросил он мне с обидой. — Я кожей чувствовал, что вы со стариком знакомы, а, оказывается, он приходится тебе еще и родственничком. То-то я смотрю, кого-то ты напоминаешь. Зачем, в таком случае, мозги мне компостировал? Эх, Глебаня, Глебаня, я к тебе, как к другу, а ты!..

Дядюшка Кро махнул лапой и с горечью отвернулся. Обижать нового знакомого мне не хотелось. Первым побуждением было провести рукой по кубикам его вековой брони и тем выказать дружеское расположение, но решиться на такую фамильярность у меня не хватило смелости.

— Зря ты это, откуда мне было знать?.. — заглянул я сбоку ему в морду. Продолжал, но не для того, чтобы подольститься, а восстанавливая справедливость: — Мы с железным дровосеком не очень-то ладили. Расскажи лучше, как ты со стариком познакомился…

Уловка сработала. Кро повернул огромную башку и посмотрел на меня с удивлением:

— Ты называл его железным дровосеком?..

— Ну, да! За глаза. Вообще-то, это прозвище придумала жена…

— Она у тебя наблюдательная! — заметил аллигатор, отдавая Сашке должное.

Насчет того, что «у меня» он, пожалуй, погорячился, но от комментариев я воздержался. Не стоило отвлекать его от темы, иначе мне до вечера не вернуться в деревню. А вернуться надо, соображал я, очень надо! Теперь, когда стало ясно, что со мной произошло, предстояло решить, как быть дальше. Мир, в котором я оказался, по-видимому, мало отличался от привычного, в нем присутствовала все та же сопутствующая человеку на его пути от рождения к смерти неопределенность. Кто мы? Откуда? Камо грядеши? — весь джентльменский набор проклятых человеческих вопросов был в наличии. В первую очередь предстояло вернуться в унаследованный от старика дом, а там уж видно будет. Жизнь мудра, она подскажет. Если, попав в такую переделку, я не потерял здравости ума и твердость памяти, то выберусь отсюда не хуже старика и найду как извлечь из ситуации пользу.

Дядюшка Кро между тем продолжал рассуждать вслух:

— Именно железный дровосек, именно! — поцокал одобрительно. — Я, грешным делом, старика недолюбливал, но имел возможность убедиться, что принципами он не поступится. Уважаю! А впервые увидел его, когда он вовсе не был стариком, а молодым, сильным парнем. Спрашиваешь, как давно это случилось?..