Мне поверили. Сам Всевышний направлял мой язык, – прошептал он и снова вздрогнул. – Но это опасное место, сэр Морган. Слишком многие там ищут короля в надежде получить щедрую награду от герцога. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда.

Морган и Гийен посмотрели друг на друга, потом на неподвижную фигуру Ричарда.

– Мы не можем, Арн. Пока не можем, – сказал Гильен, понизив голос. – Король слишком слаб, чтобы держаться в седле. Ему требуется еще день или два на отдых.

Морган согласно кивнул.

– Пока мы соблюдаем осторожность, нам тут ничто не грозит. Ты привез аква виту, парень? И еду?

Арн кивнул на брошенные на пороге сумы.

– Вы еще не видели, чего я понакупил! Одеяла, подушку для короля, аква виту и травяные настойки, кучу припасов… – Копаясь в мешках, юноша вдруг помрачнел. – Он пропал! Бобровый хвост для государя! Эти негодяи украли его, пока допрашивали меня…

Рыцари понятия не имели с чего такой шум, но выглядело это так комично, что оба расхохотались. Когда несколько часов спустя Ричард проснулся и ему рассказали историю о похищенном бобровом хвосте, он тоже расхохотался. И Арн счел это вполне достойным возмещением утраты, поскольку вот уже много дней спутники не слышали, как король смеется – с той самой минуты, как он вынужден был оставить своих людей во Фризахе.

* * *

На следующее утро повалил снег, и путникам пришлось отсиживаться в доме у вдовы. Ричард отсыпался, Гийен с Морганом либо дремали, либо играли в зары новыми костями. Арн помогал Эльс по работе, рассказывая ее сынишкам истории про страшных зверей, называемых верблюдами, которых ему приходилось видеть в Святой земле. Рассвет следующего дня выдался холодным, но ясным, да и Ричард чувствовал себя лучше, так что они решили тронуться в путь завтра.

Эльс сказала Арну, что в этот день, за четыре дня перед Рождеством, отмечается праздник апостола Фомы. Юноше подумалось, что этот день ему запомнится, потому что именно он принесет им безопасное убежище в Моравии. Сквайр боялся предпринимать новую вылазку в Вену, но им требовались продукты. Ричард спал, Гильен ушел в кузницу, заниматься с лошадьми, Морган предложил Эльс наколоть дров. Поэтому никто не видел, как Арн уезжал. Стараясь не разбудить короля, оруженосец надел плащ и стал искать шерстяную шапку Гийена – рыцарь разрешил позаимствовать ее в случае визита в город. Роясь в их скудных пожитках, молодой человек наткнулся на перчатки Ричарда и вытащил их, чтобы полюбоваться. Перчатки тогда считались еще новинкой, достоянием духовенства и знати; эта пара была пошита из тонкой телячьей кожи, оторочена мехом красной белки и украшена золотым шитьем. Арн не удержался и надел их. Ощущение было чрезвычайно приятным и снимать печатки не хотелось, да и на улице было так холодно, что деревня казалась скованной морозом, а дыхание облачками белого пара срывалось с уст людей. Он нахлобучил шапку Гийена – та оказалась велика, зато прикрывала уши, – и порадовался спокойному сну Ричарда – путники опасались возвращения четырехдневной лихорадки, и каждый день без приступов предательского озноба был для них настоящим облегчением.

* * *

Ветер был пронизывающий, и Арн погонял коня, покрыв отделяющие Эртпурх от Вены несколько миль бодрой рысью. Он удовлетворенно отметил, что попал в базарный день, а значит, купить все необходимое будет проще. В последний момент оруженосец успел снять с рук дорогие перчатки Ричарда и сунуть их за пояс. А еще обошел стороной лавку менялы. Юноша снова бросил монету оборванному нищему, за что снова получил благословение. Затем направился в харчевню, где разжился лепешками с рыбой и вафлями. Потом он побродил по рынку в поисках еды, которую удобно перевозить в седельных сумах. Его выбор остановился на караваях с хлебом, твердом сыре, миндале, нарезанной не слишком аппетитными кусочками соленой сельди. С продавцами юноша не торговался, не чая как бы скорее убраться из Вены.

И тут он вдруг заметил девушку. Та с восторгом рассматривала товар у одного из прилавков. Ее голубые глаза ласкали тонкой работы ткани, деликатные кружева, яркие ленты. Арну подумалось, что никогда ему не встречалась особа красивее: щечки ее раскраснелись от мороза, концы светлых кос дразняще выглядывали из-под убора. Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову и на миг их глаза встретились. Затем девушка потупила взор, но юноша был уверен, что уголки ее губ приподнялись в улыбке. Он подошел и как бы рассеянно стал присматриваться к товару. Взяв ленту, Арн поднял ее так, чтобы девушка видела, и проговорил вполголоса:

– Она точно такого же цвета, как твои глаза.

– Ты так считаешь? – Незнакомка искоса стрельнула в него взглядом, и на этот раз ее улыбка не вызывала сомнений.

Торговец не собирался потворствовать их флирту, поскольку чувствовал, что в кармане у обоих нет не единого пфеннига.

– Не хватай товар своими грязными лапами! – рявкнул он, вырвав ленту из рук Арна. – А ты, Маргрета, топай-ка лучше своей дорогой, не то расскажу твоему отцу, что ты строила телячьи глазки этому прохвосту-голодранцу!

Арн густо покраснел и зыркнул на торговца.

– Если это твой способ обращаться с покупателями, то я не удивлен, почему дела у тебя идут так скверно!

– Покупатели, юнец, это люди, которые покупают, – осклабился в ответ торговец.

– А именно это я и делаю, – отрезал сквайр, схватив ту самую ленту и еще несколько попавших под руку вещиц. – Я их беру.

Торговец заломил такую цену, что стоявшие рядом зеваки захмыкали и стали толкать один другого локтем. Арн был слишком зол, чтобы думать об истинной цене лент и кружева. Он выхватил кошель и отсыпал купцу пригоршню пфеннигов. Тот смутился настолько, что растущая аудитория осыпала его насмешками, хлопками приветствуя Арна. И только тут молодой человек понял, что вокруг них собралась целая толпа.

– Это тебе, – произнес он со всем достоинством, на которое был способен и протянул ленты и квадратик кружева Маргрете. – Прошу, прими это в возмещение за то, что вовлек тебя в эту некрасивую свару.

Девушка закраснелась, но приняла подарок, и кое-кто из зрителей снова захлопал. Арн