на заброшенном складе, старые фонари точно такие же, как у нас во дворе. В них лампы. Не знаю, будут ли они гореть, но проверить не помешает. Те фонари все равно обесточены, лампы никому не нужны.

– А это что? – спросил Нежданчик, заглядывая в рюкзак.

– Это волчий бронежилет с аптечкой.

– Ты потом померяешь? – лисенок засветился надеждой. – Я хочу посмотреть.

– Конечно, – пообещал Велько, вызвав у шакалицы визг радости. – Но не сейчас. Сначала фонари, потом сарай, а там и квадроцикл доставят.

В итоге Велько выгрузил волчий бронежилет на стул, а рюкзак поставил в прихожей со словами:

– Мало ли, что еще пригодится. Сейчас переоденусь и пойдем.

Шакалица предвкушала, как она побегает с волком в бронежилете, и заранее готовила комплименты. Олеся помалкивала, и просто любовалась майором Грачаниным, переодевшимся в пятнистую серую форму. Нежданчик, радовавшийся неожиданному развлечению, скрашивавшему ожидание квадроцикла, задавал вопросы:

– А ты сможешь до верха долезть?

– Смогу. Что там лезть? Дело на пять минут.

– А вниз потом как?

– Полечу, – фыркнул Велько. – Как грач.

Они сначала направились к Олесе, взять тряпки для ламп – завернуть, чтобы не побились, и чтобы шакалья общественность не задавала лишних вопросов. Маскировка, конечно, была «на троечку» – за их шествием к погребу, в котором у Олеси лежали старые скатерти и покрывала, следили все престарелые шакалы Плодового переулка. Дед Онисим поприветствовал их с балкона, отдавая майору честь, а дед Куприян разразился гневной речью в адрес коммунальных служб, что заставило их ускорить шаг.

– У тебя тут порядок – обалдеть, – восхищенно сказал Велько, заглянув в Олесин погреб. – У меня хлам, как и в сарае. Я дверь открыл, заглянул и снова закрыл. Думаю – жил без погреба, и дальше проживу.

– Я привыкла, – объяснила Олеся. – Цветочные луковицы, яблоки, картошка – все это удобно зимой хранить в подвале. А наверху – садовый инвентарь, удобрения, ведра и прочая хозяйственная мелочь, которая не нужна каждый день.

– Во, мне тетя Станислава уже все мозги вынесла этой картошкой – обязательно купи, рассыпь, просуши, потом рассортируй, сложи в ящики, спусти в подвал… Картошку только в сентябре привезут, а я ее уже ненавижу!

Олеся рассмеялась – её хотя бы не поучали, как хранить запасы на зиму. А Велько в этом не повезло.

На территорию заброшенного склада они проникли, оглядываясь по сторонам и переговариваясь шепотом. Вокруг не было ни одной живой души, но Велько все равно запретил громко разговаривать, напомнив, что они совершают правонарушение.

– Я штраф заплачу, если нас поймают. Не думаю, что эти лампы кому-то нужны, но… Эй! Мелкий! Осторожнее! К зданию не подходи! Иди сюда. Здесь садитесь, сюда ничего упасть не может. И охраняйте тряпки и рюкзак. А я попробую лампу стырить.

Застегнулись ремни «кошек», делая ботинки опасным оружием. Затрещали «липучки» на перчатках, щелкнул пояс с кучей навесных кармашков. Велько подошел к столбу, примерился, подпрыгнул, преодолел металлическое основание и споро полез наверх. Добравшись до фонаря, он сообщил:

– Фу, тут грязища и ржавчина. Не знаю, получится ли защитный плафон снять.

Олеся с Нежданчиком наблюдали за его действиями, затаив дыхание. Велько повис на одной руке, вызвав у лисенка тихий писк.

– Что случилось? – наклоняясь, спросила Олеся.

– Высоко… – пробормотал Нежданчик. – А вдруг… а вдруг он упадет?

– Нет, – стараясь говорить твердо, ответила Олеся. – Не упадет. Он знает, что делает.

Ей тоже было страшно, но она не могла это показать лисенку. Да еще и шакалица принялась надрывно стонать, обвиняя Велько в безрассудстве – свалится, мол, и испортит здоровье волку. Пришлось цыкнуть, потому что только шакальих стенаний сейчас и не хватало.

Велько, не подозревавший о страданиях охранников тряпок, перепробовал несколько инструментов, обругал прикипевший болт, снял защитный плафон и добрался до лампы. Ворованное добро он сложил в прочный пакет и прицепил его к поясу. Спуск занял меньше времени, чем подъем – Велько какое-то время лез вниз, а потом спрыгнул. Олеся охнула, затыкая рот ладонью. Нежданчик завизжал, бросился к приземлившемуся Велько, вцепился в плечо.

– Ты чего? – удивился тот.

Нежданчик всхлипнул. Велько уселся, притянул его к себе. Альфы зашептались – рыжий хлюпал носом, серый что-то примирительно бормотал. Постепенно Нежданчик успокоился, Велько поднялся с земли, подошел к Олесе, поставил пакет и сказал:

– Больше не полезу. Прости, что напряг тебя с тряпками. Одну лампу и так можно было донести. Хотел сразу несколько штук выкрутить – я же говорил – но мелкий испугался.

Собирались в молчании. Велько снял «кошки», сложил в рюкзак вместе с остальным снаряжением, а лампу и защитный плафон все-таки укутал в старую скатерть. Заброшенный склад покинули на цыпочках, заговорили в голос уже на улице.

– Лампу спрячем, – строго сказал Велько. – Только не проговоритесь никому. Я сейчас опять переоденусь и начну мусор из сарая выкидывать. Олеся, если тебе с нами неинтересно, то ты отдохни. Я тебе позвоню, когда квадроцикл привезут.

– Я останусь, – твердо сказала Олеся. – Чем-нибудь помогу.

Она не прогадала. Для разбора хлама майор Грачанин переоделся в шорты, а футболку повертел в руках и оставил в квартире со словами: «Незачем лишнее пачкать». Сарай действительно был забит самым настоящим мусором – прежние хозяева были рачительны, и не могли расстаться ни с проржавевшими кастрюлями, ни с обрезками обоев, ни с пластиковыми бутылками. Олеся посмотрела на завалы, сходила к себе, переоделась в садовые вещи, принесла упаковку прочных мусорных мешков, перчатки себе и Велько, и тоже включилась в работу. Нежданчик, уже позабывший о пережитом страхе, рылся в хламе, задавая вопросы.

– А это что?

– Ушат. Типа ванны. Вроде целый. Хочешь, наберем воды из дворового крана, перекинешься и поплескаешься.

– Не хочу. А это что?

– О! Это не выбрасываем ни в коем случае! Это точильный круг. Очень нужная вещь. Дай-ка, я его на лавку положу.

– А это?

Вскоре Олеся поняла, что Велько где-то в глубине души тоже немножко рачительный шакал. Ржавые гаечные ключи были бережно уложены в фанерный ящик – «потом отчищу» – разбросанные рейки и доски строем встали в углу, гвозди ссыпались в банки, а найденный кусок линолеума раскатался по полу и был прижат двумя старыми плинтусами.

– А то пол в дырах, некрасиво, – объяснил Велько, прибивая гвозди. – Квадроцикл новый, нельзя на грязные доски ставить.

Шакалья общественность, отиравшаяся возле сарая и временами помогавшая – то оттаскивали мешки к мусорному баку, то приносили им что-нибудь попить и перекусить – быстро выяснила, что Велько купил Нежданчику модную машину, и преисполнилась восторга.

– Какой ты молодец! – восхищалась тетя Станислава. – Отличный выбор. На дороге автомобилей почти нет, да и по дворовым дорожкам тоже можно кататься. Мы всегда присмотрим, чтобы с малышом ничего не случилось. Будем гулять вдоль палисадников и следить, чтобы он не попал в аварию.

– Да я и сам прослежу.

– А если ты уйдешь на службу, а он захочет покататься?

– Об