Но вот с рисовкой самого рисунка были сложности.

Начнем с того, что не было никаких четко выверенных формул или еще чего-то в этом роде. Рисунок получался абсолютно хаотичным и делался по наитию после долго особой медитации, пока разумный настраивался на свою собственную душу.

Была теория, якобы ты создаешь грубый отпечаток своей души, что служит идентификатором и приглашением для кого-либо, кто не прочь выступить гарантом. У гаранта в случае исполнения клятвы вроде как никаких дивидендов не было, если не считать репутации у разумных, которые воспользовались помощью этого самого гаранта.

Но была и опасность. Если за это дело возьмется кто-то… мелкий, неизвестный, слабый, — не знаю, как описать этот момент. Короче тот, кто в мирах с системой не имел бы параметра «известность», то на его зов откликнется не великая сущность, а кто-нибудь помельче. И вот тут уже начинаются неудачи.

Какой-нибудь отожравшийся астральный дух вполне может помешать исполнению клятвы дабы захапать себе часть души, что для него очень и очень немало. Вот такой вот риск, но у меня была уверенность в моих силах, и не без причины.

За шесть веков жизни мне трижды приходилось давать такую клятву. Два раза на мой зов приходила сам стихия жизни, и один раз Тьма.

Я был довольно молод, когда пришлось дать такую клятву в первый раз, а община эльфов не желала делиться со мной своими рунами, уверенная в том, что я всем разболтаю их великий секрет. Пришлось дать клятву, на которую откликнулась Жизнь. Эльфы, как и их святое дерево были настолько впечатлены, что попросили меня сменить формулировку клятвы на ходу, а потом дали мне право рассказывать об этом всем, кому я сочту нужным рассказать.

Только потом я узнал обо всех рисках, связанных с этой клятвой. Только вот через сто лет вновь дал такую же клятву, и опять-таки эльфам, только из другого мира, дабы узнать про всего лишь семь высших рун их народа, о которых не знали предыдущие.

Короче я знал все риски, но по лицу суккубы понимала, что для нее очень важно знать, что я не лгу. Будь мы на Земле, то я смог бы сделать все намного проще и поклясться у алтаря одного из богов. Но в этом мире если боги, когда и были, то демоны их помножили на ноль, так что вариант был нерабочим.

— Простыми словами ты не можешь объяснить, почему именно это все так важно для тебя?

— Клянусь, я не могу этого сделать. Пожалуйста прими мои слова на веру, и не пожалеешь.

— Ладно, доверюсь тебе на этот раз. Только тебе придется дать очень развернутый ответ, к чему все это.

— Договорились. Начни прямо сейчас. С мелкими зверьми я постараюсь разобраться сама.

Глава 14

Мир Адж, форт братства Защитников, за 200 лет до рождения Александра Волкова

— Не могу перестать удивляться. Можешь ответить честно на один вопрос?

— Задавай Ника, я отвечу, если смогу.

— Ты асексуал или педик?

— С чего такие гнусные инсинуации?

— Зачем ты позвал меня?

— Я же сказал. Мне нужно чтобы ты рассказала мне про архетип вот этих трех рун бездны. При чем тут это?

— А при том, старый ты маразматик, что все в этом братстве мечтают оказаться со мной в одной комнате, прям как ты сейчас, но не для того, чтобы обсуждать руны. Хоть и знаю, что я просто сломаю им челюсти, но все же. А ты позвал меня и даже не смотришь на меня.

— Ну прости за то, что уязвил твое женское самолюбие. Просто мне действительно важно понять значение этих рун.

— Нет! С тобой явно что-то не так. Ты — асексуал!

— Да нет же! Я вполне себе здоровый мужчина, просто не пытаюсь лезть к тебе в трусики, уважая наши здоровые товарищеские взаимоотношения.

— Так это же не здорово. Тут ведь дело не в мышлении, а в организме, который не может…

— Стой-стой. Кажется, я понял, о чем ты. Ты про феромоны, что источает твое тело, заставляя всех вокруг сходить с ума?

— И это в том числе.

— Просто ты слишком мало прожила в нашем мире, и не знаешь про некоторые фундаментальные истины.

— Это про какие же?

— Ты ведь в курсе из какого я дома?

— Ну да, сплетни ходят что ты когда-то был наследником дома Найак.

— Именно. Так вот, у членов дома Найак специфическое воспитание по этому поводу.

— То есть?

— Такие дешевые трюки против нас не работают. Тело служит душе, а не душа телу. Поэтому все эти гормоны и прочая дешевая атрибутика не имеет над нами власти.

— Так это же ужасно. Вы что же, даже не влюбляетесь?

— Именно. Но не стоит путать влюбленность с любовью. Например, мой отец любил мою мать, и был готов ради нее расколоть этот мир пополам. Любовь — это нечто возвышенное, а влюбленность дешевый трюк, который часто становиться инструментом в руках у хорошего мага или же какого-нибудь божка. Кстати, именно поэтому все боги и богини любви так неистово ненавидят нас.

— А ты? Ты любил кого-нибудь?

— Ты думаешь это так легко и доступно всем? Вынужден тебя огорчить. Любовь — это нечто настолько возвышенное, что встречается очень и очень нечасто. Поверь мне, ее никак не спутаешь. Я, к сожалению, любил, люблю и наверняка буду любить только руны.

— Короче ты слишком возвышен, чтобы заниматься сексом.

— Глупости. У меня нормальная половая жизнь. Я же не дурак, чтобы избегать такой приятной части в жизни как секс.

— Но со мной не хочешь!

— А чем ты особенна. Уж прости старого прагматика за резкие слова, но у тебя что, киска поперек, или там внутри пупырышки для эффективности? Чем ты в этом плане лучше той уборщицы, которая убиралась у меня до твоего прихода? Да даже если действительно пупырышки, ты думаешь я не могу при помощи магии сделать то же самое с ней?

— А как же визуальный момент? Я ведь намного красивее.

— И я наслаждаюсь этой красотой прямо сейчас, но какое это имеет отношение к сексу? В конце концов была бы дырка, да потеплее и повлажнее. Остальное всего лишь глупости, придуманные нашей извращенной психикой.

— Такта в тебе, как в королевском оркестре, конечно.

— А мне он и не нужен. Его нужда проходит, как только тебе присваивается приставка великий. А я великий мастер рун, который вместо того, чтобы изучать эти самые руны,