одетые, симпатичные молодые дамы… Большой зал, ряды стульев у стен, а у входа стойка, словно в баре. Пока вошедшие мялись, не зная что сказать, и оглядывались по сторонам, хозяйка заведения поняла, кто и зачем сегодня пришел.

– Девушки просто пошутили, – мило улыбаясь, сказала она. – Разве нельзя? Мы сегодня здесь проводим вечерок…

– Хм, – кашлянул в кулак Ребров, – и поймал себя на мысли, что едва не отдал честь – таким элегантным дамам…

Гости еще немного потоптались, и двинулись к выходу.

– Всегда рады видеть, заходите еще, – радушно улыбалась хозяйка.

Обратно по улице шли молча и не останавливаясь. Только на площади вздохнули спокойно, и майор Евстрахин разрядил напряжение шуткой:

– Да-а, эдакого противника встречать еще не доводилось. – Разведка удалась, но штаб теперь сломает голову: какую выбрать тактику, стратегию?!

И все рассмеялись, усаживаясь в машину.

Ночь Володя провёл беспокойную. Всё увиденное было для него потрясением, молодая горячая кровь бурлила помимо его воли, соблазнительные картины сами по себе возникали перед глазами. И только его здоровая крестьянская натура, крепкие нравственные силы помогли преодолеть наваждение, взять себя в руки – и в конце концов он успокоился – и почувствовал брезгливость, отвращение к увиденному.

Купаться на озеро он помчался по раннему холодку, яростно загребал воду, плавал и нырял, а потом, стоя на берегу, сам неожиданно для себя изо всех сил закричал, потрясая кулаками:

– Эге-ге-ге-гей!..

И окончательно пришел в себя, не торопясь доехал до дома, тщательно оделся, сходил на завтрак – и уже спокойно, буднично пошел к месту службы. Увидел всех – и увидел Елену, и радостно удивился: как же хорошо в ней сочетаются и строгость, и чистота всего облика – и женственность…

И какой страшной чепухой показались ему ночные терзания!

И тут же услышал от Реброва:

– Сняли с нас это дело. По наведению порядка. Звонили ни свет ни заря: дескать, в городе на днях появится нормальная власть, она и решит все вопросы, по советскому закону. Как будто раньше не знали – давай нас дёргать! Я всю ночь вертелся с боку на бок: что же делать-то?! Часовых ставить, девок разгонять – или самому ходить орать: разойдись!..

Все посмеялись.

– Ну, слава богу…

День прошел тихо, спокойно, все находились в умиротворенном состоянии. Вечером Володя поговорил с хозяевами насчет книг – ведь неудобно, брать не спрашивая. Немолодые хозяева оказались рады потолковать на отвлеченные темы, поближе познакомиться. Как люди опытные, мудрые, они понимали: русские пришли надолго, если не навсегда… Надо жить, налаживать добрые отношения. И Володя был доволен. День идёт за днём, а он тут как незваный гость: да и нет – и все разговоры, хотя и культурно-вежливо…

Несколько дней Володя пребывал в благостном расположении духа: природа, озеро, дорога – и люди – уже не казались такими чужими; и на гимнастических снарядах он не знал усталости – наоборот, прибавлялось только бодрости, весёлой уверенности, что всё ему по плечу; и когда крутил на турнике «солнышко», казалось, что и небо, и земля – весь мир – в его руках.

Его даже почти не беспокоило, что с Еленой у них уже не было возможности о чем-то поговорить, рядом пройтись, даже постоять – будет, всё еще будет! Вот выберет он момент – и пригласит ее прокатиться на мотоцикле, и пролетят они по дороге вдоль озера, и будет он слышать не только шум ветра в ушах, но и трепетание её платья…

Последнее время Володя взял привычку не сразу напрямую идти домой, а делать по улицам крюк – знакомиться с посёлком: рассматривать дома, заходить в магазины… И однажды, не спеша идя по улице, заметил командирский «Опель»: Ребров и… рядом с ним Елена. Он даже приостановился от неожиданности, но спохватился, и, глядя в другую сторону, свернул в проулок. Но… Сердце билось громко, кровь бросилась в лицо, и он зашагал уже не зная куда… Как и любой 20-летний человек, Володя считал 40-летнего подполковника чуть ли не стариком… Хотя, понятно: 40 лет – совсем не старость. И ехали они в этом «Опеле» явно не по делам службы… Да что там – в сторону квартиры Реброва ехали!

Володя не знал, что и думать: ну, не было, абсолютно ничего такого, что указывало бы на какие-то их отношения вне службы! Он бы заметил… А может, прокатиться поехали?! А может, всё-таки по делу какому-нибудь? Или помочь по хозяйству требуется – одинокому, холостому подполковнику? Да нет. Нет! Вот же чёрт… Или прельстили Елену духи, вино – и тот же «Опель»? Да нет, Елена не такая…

Девушкам, бывает, нравятся зрелые мужчины, и они даже влюбляются – это Володя слышал. Но тут же не было ни-че-го!

Просто согласилась поехать к Реброву по какой-то необходимости – на том Володя и порешил. А если не так – всё быстро узнается…

Утром на душе у него все-таки было смутно. На озеро съездил, искупался – но так, без желания. А гимнастикой заниматься совсем неохота… Когда же подходил к отделу, с волнением справиться не мог: сердце стучало. Однако и Ребров, и Елена держались настолько естественно-просто, как всегда, что Володя сразу успокоился. Правда, днём осторожно поглядывал на него – на неё… Нет – ничего!

Прошел день, другой, и однажды, когда Володя, уже спокойно, мельком взглянув на Реброва, перевёл долгий взгляд на читающую «Войну и мир» Елену, Желахов вдруг слегка крякнул, задумчиво почесал бровь… Володя посмотрел на Желахова – и сердце у него опустилось, голова похолодела… Несколько дней он жил по инерции: после службы сразу шел домой, лежал на диване, перед сном ходил туда-сюда по улице. Пробовал читать – но сразу откладывал книгу…

Хозяева с некоторой тревогой переглядывались: что случилось с молодым постояльцем?

Володины мученья, однако, разрешились разом. Как-то вечером он остался в отделе один – не считая дежурного, который постоянно теперь находился в «предбаннике» – так офицеры назвали промежуточную комнату для переодевания. Евстрахин и Желахов ушли домой, Ребров давно уже уехал в город – видимо, встречать начальство: он побагровел, слушая рыкающие звуки в телефонной трубке, хлопнул по столу ладонью – и вышел. Вскоре «Опель», с шофером за рулем, вылетел за ворота. Чуть погодя, ушла Елена. Потом и все.

Владимир походил по комнате, постоял у окна – никуда не торопился. Сел за стол Елены, пошевелил аккуратно заточенные карандаши в подставке… Отвалился на спинку стула, увидел в глубине стола «Войну и мир», немного поколебался – ничего же особенного, если он книгу полистает –