— Ну что ты? Тихо, тихо! Успокойся, моя девочка! Не плачь! — произнёс Павел ласковым и нежным голосом, что меня разозлило ещё сильнее, и я с новой силой стала снова бить его, уже ничего не видя из-за своей истерики куда и как летят мои кулаки.

Спустя минуту я почувствовала, как Павел крепко сжал мои руки и привлёк меня к себе, не давая больше его бить. И к моему большему удивлению, стал меня целовать во все части моего лица, приговаривая при этом:

— Успокойся, любимая! Всё хорошо… В этом нет ничего страшного и стыдного!

Я не осознанно для себя стала сама в ответ обнимать и целовать Павла и прошептала в ответ ему:

— Больше никогда не смейся надо мной, пожалуйста!

— Я не буду, обещаю! — ответил он. — Я не буду больше смеяться над тобой, — вполне серьёзно сказал снова Павел, по-прежнему меня целуя и поглаживая по спине, пытаясь меня успокоить.

Я подняла свой взгляд и посмотрела мужчине в глаза, после чего неуверенно произнесла:

— Прости меня!

— Ничего страшного! Иди, умойся и переоденься… Пойдем, позавтракаем?

Я послушно поплелась в ванную. Приведя себя в порядок, я спустилась на кухню, где Павел уже ждал меня за столом с накрытым на нём завтраком.

— Выпей лекарство от похмелья, — произнёс Павел, протягивая мне стакан. — Станет полегче, поверь! Проверено опытом лично мною!

Я выпила содержимое стакана, слегка морщась, после чего мы позавтракали в молчании. Пока завтракали я почувствовала, что головная боль стала немного отступать… После завтрака я отправилась в агентство к Ольге Николаевне.

Глава 37. Признание Лешего

— Выпей лекарство от похмелья, — произнёс Павел, протягивая мне стакан. — Станет полегче!

Я выпила содержимое стакана, слегка морщась, после чего мы позавтракали в молчании. Пока завтракали я почувствовала, что головная боль стала немного отступать… После завтрака я отправилась в агентство к Ольге Николаевне.

Появившись в её кабинете, я услышала от неё:

— Ты опять какая-то не такая! Что у тебя опять случилось?

— Ничего особенного, — ответила я, усаживаясь в кресло напротив хозяйки агентства. — Не считая того, что я помирилась со своим мужем.

— Вы опять сошлись? Надолго ли?

— Ага. Он насильно затащил меня в свой дом.

— И это после этого как сбежала от него? Не собираешь снова это повторить?

— Нет. А зачем? Я устала бегать… Я целых полгода бегала от него. С меня этого хватит! Мне уже хочется спокойной жизни.

— А ты уверена, что он даст тебе то, о чём ты мечтаешь? Ты думаешь, что он сможет тебя полюбить так, как хочется тебе?

— Почему бы и не понадеяться на это? Ведь надежда умирает последней! Я не хочу сдаваться и продолжу борьбу за свою любовь!

— Таксссссс, девочка моя! Ты чего тогда выглядишь так болезненно? Ты очень бледная!.. Может, отменим заказ, или пошлём кого-нибудь другого? — спросила Ольга Николаевна.

— Отменить заказ не имеем права, потеряем клиента и часть репутации. А насчёт замены — и не надейся! Я поеду сама! Я не больна! А бледность моя из-за того, что недавно я участвовала в переливании крови. Я отдала свою кровь человеку, которому он была жизненно необходима, — ответила я.

— У нас есть тоже один человек, которому нужна не твоя кровь, а ты сама! — печально произнесла Ольга Николаевна.

— И что же это за человек? — спросила я в ответ.

— Это я! — ответил за начальницу, вошедший в кабинет Леший.

— Что случилось? — спросила я, уже обращаясь к своему ди-джею.

— Я сейчас признаюсь тебе кое в чём. Но я это сделаю слишком поздно. Но лучше поздно, чем никогда!

— Говори уже, не тяни кота за яйца!

— Я люблю тебя, — ответил Леший, смотря на меня взглядом полным страдания и боли.

— Чего? — ошарашено переспросила я. — Что ты только что сказал?

— Я люблю тебя, — повторил Леший. — Я люблю тебя очень-очень давно и не могу жить без тебя. Ты мне нужна как лёгким воздух!

Я в замешательстве смотрела на Лешего, не готова я была услышать от него эти слова. Совсем не готова! Я его считала своим лучшим другом, несмотря на то, что он мужчина. Он был мне как брат.

— Ты, действительно, слишком поздно подошёл ко мне со своим признанием… Я замужем и очень глубоко люблю своего мужа.

— Я об этом прекрасно знаю… За то время, что мы работаем с тобой вместе, я слишком хорошо изучил тебя. Раньше я не раз считывал все твои чувства и эмоции, а потом ты научилась надевать на своё лицо маску безразличия, через которую никто не может различить все твои чувства, но не я… Я по-прежнему вижу и чувствую то, что ты испытываешь, зачастую знаю, о чём ты думаешь… — сказал печально Леший.

— Ты к чему завёл этот разговор?.. Вот только не говори, что-нибудь подобное тому, что ты серьёзно болен и скоро умрёшь! — съязвила я.

— Ну, это не совсем всё так, как ты предполагаешь! Болеть не болею, а вот умереть точно могу.

— И что значат твои слова? — нетерпеливо спросила я, совсем недовольная этим завязавшимся разговором, нервно ёрзая при этом на том месте, на котором сидела.

— Я уезжаю служить по контракту, понимая, что от тебя мне в ответ на мои чувства ничего не светит. Я могу вернуться оттуда в цинковом гробу… И пока я там служу, мне бы хотелось верить в то (коли нет совсем надежды на то, что ты будешь меня любить и ждать), что ты со мной продолжишь общаться также, как мы с тобой общались до моего признания. Хотелось бы получать от тебя письма и знать, что ты ответишь на мой звонок, когда я тебе позвоню.

— И ты бросаешь здесь меня одну? — вдруг спросила я, понимая, что если он уедет, то от меня как бы оторвётся один кусочек моей души, причём очень-очень большой. — Как я без тебя буду работать?

— Ты не будешь одна! — ответил Леший всё таким же грустным своим голосом, который вызывал на моих глазах слёзы. — Мне уже нашли замену, лучше меня. И он не такой зануда, как я! Поверь мне!

— Но мне не нужен другой ди-джей! Мне никто не нужен, кроме тебя! Зачем тебе понадобился этот контракт? Прошу тебя, не уезжай! — взмолилась я.

— Ты дура что ли? Он из-за тебя уезжает! — выпалила откровенно Ольга Николаевна.

— Прости, но я уже всё решил для себя и своего решения менять не собираюсь… Ну, так что? Я могу надеяться на то, что ты