– Ола?

– Ээээ, ола, – было странно здороваться на языке, на котором ты даже не говоришь. Но эту привычку мне привила Мария, бесконечно вставляющая в свою речь испанские слова.

– Наверное, надо сказать, что мне приятно познакомиться? – в голосе звучал добрый смех.

– Наверное, не знаю… – невольно я тоже улыбнулась. Голос Матео не был хриплым или низким, как у актеров в мелодрамах, но зато был глубоким и приятным.

– Так почему ты не спишь?

– У моей подруги приключилась небольшая беда, и я еду в Джерси-Сити.

– Ты хороший друг, если готова встать в пять утра и помчаться в другой город, чтобы помочь кому-то. Насколько далеко Джерси-Сити от Нью-Йорка? Я ни разу не был в этом месте.

– Не слишком далеко. А почему ты не спишь?

– Ну как тебе сказать… Уже одиннадцать часов! Я на работе с 7:30.

Я закатила глаза, поражаясь глупости своего вопроса.

– Да, точно, разница во времени. Совсем не соображаю с утра.

– Я тоже сегодня немного не в себе с утра, так что мы в одной лодке.

– Да, почему? – я обернулась и посмотрела в окно, проверяя, не проехали ли мы нужную станцию. Несс все еще спала, прислонившись к холодному слегка замызганному стеклу. Светлые кудрявые волосы выбились из пучка и падали на белые щеки.

– Я волновался, что с Марией могло случиться что-то.

– Что, например? Она же не отвечала всего несколько часов.

В телефоне повисло тягостное молчание. Я чувствовала, что Тео словно размышлял, стоит говорить со мной об этом или нет.

– Слушай, – быстро ответила я на его молчание, – она дома, с ней все хорошо. Я уверена, что завтра она ответит тебе и сама с тобой поговорит.

– Да, конечно, – задумчиво произнес мужчина.

– К тому же она собралась поехать в Испанию скоро.

– Я помню, Мария говорила мне об этом. Мы все очень ждем ее тут, – Матео снова замолчал на несколько секунд. – Мария очень любит Барселону, и, если честно, я думаю, что ей было бы лучше здесь. Но, в конце концов, Нью-Йорк – это ее выбор. Мне лишь хочется, чтобы ее окружали люди, с которыми она бы хорошо ладила независимо от того, где она находится.

– Она предложила мне поехать тоже, представляешь? – я постаралась, чтобы эта фраза прозвучала с улыбкой. В паре сантиметров от моих кроссовок застыл серый шарик жвачки, и я порадовалась, что вовремя заметила его. Одной неприятностью в это утро меньше, значит, оно еще не совсем испорчено!

– Когда? – недоуменно спросил колумбиец. На заднем фоне зашумел ветер и послышался гудок машины.

– Вчера вечером.

– И что ты сказала?

– Конечно, нет. Мне кажется, это странная идея.

– Я думаю, тебе бы понравилось здесь. Знаешь, я сейчас смотрю прямо на здание Музея истории Каталонии. Ты была бы в восторге, зная, как ты любишь архитектуру. Там много романских фресок и… Mierda11! – мужчина резко выругался и зашипел. Я нахмурилась, услышав незнакомое слово.

– Все хорошо?

– Да, я порезался канцелярским ножом для макетов. Просто маленькая царапина. Мой стол в кабинете стоит перед окном, и я немного отвлекся на вид.

– Эй!

Я подняла глаза. Ванесса показывала мне головой, что нам пора выходить. Действительно, поезд уже тормозил на нужной станции.

– Матео, слушай, мне пора идти. Было очень приятно познакомиться!

– Может, пообщаемся еще вечером?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

– Смотря, для кого когда вечер… Я думаю, что буду занята в то время, когда ты пойдешь домой, извини. Может быть, завтра?

– Да, конечно! Напиши днем, как разрешилась ситуация с твоей подругой.

– Ага, пока!

Телефон я отключила, уже выбегая из поезда.

– Кто это был? – спросила Ванесса, потирая глаза. Они были красные от сна.

– Матео.

– Матео?

– Брат Марии, – серая мятая футболка выползла из-под пояса, и я остановилась поправить ее. Вид у нас с Ванессой был уставший и потрепанный.

– А, точно, этот колумбиец, ты говорила вчера, да. И что он?

– Волновался за Марию. Тоже звал в Испанию.

– Почему зовут тебя, а не меня? – улыбнулась Несс. – Я бы с удовольствием съездила! Только представь, загорелые красавчики, море, пинаколада на пляже, ммм…

– Вот и езжай. Тем более вы с Марией неплохо поладили наконец-то.

– Не настолько, – хмыкнула подруга. – Да и на какие шиши? Я только приехала в Нью-Йорк и устроилась в школу. Кстати, сегодня мне придется идти на занятие сонной!

Через двадцать минут мы уже звонили в нужную квартиру. Дверь открыла Бренда, и я еле сдержала удивление, увидев подругу. Она уехала в Джерси неделю назад. Всегда яркая и улыбчивая, тонкая хрупкая блондинка сегодня казалась изможденной и словно постаревшей. Заплаканные красные глаза с сеткой лопнувших капилляров выделялись на фоне бледной кожи и лиловых кругов. Всегда растянутые в улыбке пухлые влажные губы сейчас были сжаты в тонкую нить.

– Спасибо, что приехали, – Бренда неловко обняла нас, и мне показалось, что ей даже руки сложно поднимать. – По правде говоря, не знаю, зачем позвала вас, ведь все равно вы ничем не сможете помочь… Просто было жутко оставаться тут совсем одной.

– Все хорошо, – я снова обняла Бренду и прошла вглубь небольшой квартиры. Кисло пахло рвотой, половыми тряпками, потом и чем-то еще очень резким. В спальне на полу сидели Хейзел и Джон. Я ни разу их не видела до этого, но не сочла нужным начинать знакомство. Меня почему-то охватило чувство брезгливости. Их лица выражали одинаковое замешательство и усталость, и мы просто кивнули друг другу. Хейзел была небольшой, достаточно полной молодой девушкой с темными жидкими волосами, забранными в хвост. Джон же оказался долговязым сутулым парнем с длинным носом, светлыми стеклянными глазами и странным крысиным выражением лица. Ни Хейзел, ни Джон мне не понравились и не внушили доверия. Я отвернулась от них и посмотрела в угол комнаты. На небольшой длинной кровати спал Итан. Его белая кожа натянулась на скулах, щеки впали, а лицо покрывали синие и зеленые тени, словно бы парня специально загримировали так. Сухие потрескавшиеся губы казались обескровленными. На них застыли комочки рвоты и капельки слюны. Нос с горбинкой казался еще больше на осунувшемся лице. Тонкие худые руки с острыми локтями лежали поверх одеяла, и грудь равномерно вздымалась и опускалась.

– Он точно жив? – прошептала я. Ванесса с ужасом взирала на спящего парня, стоя в дверном проеме и, очевидно, не зная, стоит ли заходить. Хейзел с неприязнью покосилась на нее.

– Жив, – вздохнул Джон. – Мы еле его откачали.

– Мы… – у Бренды задрожала нижняя губа. – Это ты виноват!

Она собиралась броситься