— Люблю, когда ты смотришь на меня таким взглядом.

— Каким? — шепчу я.

— Как будто не можешь отвести глаз.

— А кто бы смог? Взгляни на себя, — я притягиваю девушку ещё ближе к себе и прижимаюсь своими губами к ее. — Ты само совершенство, Кэссиди Куинн.

Она дрожит подо мной.

— Как думаешь… может быть, на этот раз ты будешь сверху?

Я моментально переворачиваю Кэссиди на спину и приподнимаюсь, нависая над ней.

— Вот так?

— О черт, да, да, именно, — ее ноги обвиваются вокруг моей талии, когда та проводит ногтями по спине. — Хочу, чтобы этот раз был, не знаю, медленным и, возможно, немного более чувственным? Я имею в виду..

Я прерываю поток слов, точно зная, чего она хочет, отчего сердце воспаряет.

— Хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, детка?

Она кивает.

— Это нормально?

Грудь болит, слова практически срываются с моих губ.

Я люблю тебя.

Будь со мной.

Я хочу быть твоим.

Вместо этого я наклоняюсь и завладеваю ее губами.

— Я бы очень этого хотел.

Движения более плавные, мягкие. Через них я показываю, что чувствую, надеясь, что она ощущает то же самое.

— Вы знаете, как за ними ухаживать?

Я заглядываю внутрь клетки.

— Прочитал много статей в гугле. Уход за ними кажется довольно простым.

Роналду кивает.

— Просто держите их подальше от прямых солнечных лучей и следите за тем, чтобы в помещении не было слишком много сквозняков. Вы сказали, она раньше ухаживала за птицами?

— Да, выхаживала птенца, который выздоровел после того, как гнездо упало с дерева и мать бросила его.

— Отлично, — Роналдо сияет. — Истинный символ любви и преданности. Нет более романтичного жеста, чем этот.

Взгляд скользит между двумя ярко раскрашенными птицами, уютно устроившимися на жердочке. Я хотел купить ей новую птичку с тех пор, как умерла Кэнди, но нужно было время, чтобы погоревать. За это время порылся в Интернете в поисках подходящей птицы, которую можно было бы держать в качестве домашнего животного. Нашел Роналдо и мы переписывался с ним по электронной почте в течение нескольких дней, пока я не принял решение.

Нервы бурлят в венах, когда я возвращаюсь домой с птицами, закрепленными на заднем сиденье автомобиля.

Не могу представить, чтобы Кэссиди разозлилась из-за этого, но что, если ей не понравится неожиданный подарок? Что, если она не готова к появлению еще одной птицы, не говоря уже о двух?

Я ровно выдыхаю. Нет. Кэссиди это наверняка понравится. Уголок рта приподнимается, когда я представляю, как просияет ее лицо.

Руперт позволяет одолжить багажную тележку, чтобы было удобнее перевозить птиц в лифте и подмигивает мне, когда дверь лифта закрывается.

Я отправляю Кэссиди сообщение, когда подхожу к ее двери.

Я: Можешь открыть дверь, детка?

— Я буквально умираю с голода. Аппетит действительно разыгрался от всего этого гребаного… — слова замирают на языке Кэссиди, когда она открывает дверь и видит перед собой гигантскую клетку.

Она прикрывает рот руками.

— О боже мой. Что это? Или кто?

Я высовываю голову из-за клетки.

— Это для тебя.

Она на дюйм приближается к клетке.

— Там две птички, — шепчет девушка.

Ее взгляд устремляется на меня.

— Чьи они?

— Твои, — я вытираю вспотевшие ладони о штаны. — Я купил их для тебя. Не был уверен, захочешь ли ты еще одну птичку после Кэнди, но знаю, как тебе нравилось разговаривать с ней каждый день. А этих теперь двое, так что им не будет одиноко, когда ты уйдешь, — я нервно засовываю руки в карманы. — Я не пытаюсь заменить Кэнди, просто… Хочу, чтобы ты была счастлива.

Тишина убивает. Секунды длятся как часы, пока я жду реакции. Полминуты спустя Кэссиди выбегает в коридор и обхватывает меня руками за талию, крепко прижимаясь.

— Я счастлива, Трент. Огромное спасибо. Это самый оригинальный и продуманный подарок, который мне когда-либо дарили.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь ощущением ее в своих объятиях, радуясь, что она не злится.

Но пока я держу ее, замечаю, что тело начинает сотрясаться от тихих рыданий.

— Эй, посмотри на меня. Так не пойдёт, — я отклоняюсь ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. — Почему ты плачешь?

Она шмыгает носом.

— Я должна тебе кое-что сказать.

— Хорошо, — беспокойство закрадывается во внутренности.

— Давай зайдем внутрь.

Пиздец.

Желудок скручивается в узел, когда я заношу клетку в квартиру Кэссиди.

Вот оно. Разговор. Знаю, в последнее время мы сблизились, но делали это лишь ради контракта и не были ничем большим, нежели друзьями с привилегиями.

Я ставлю клетку у стены и присоединяюсь к Кэссиди на диване. Сажусь прямо напротив неё.

Она сжимает мои руки.

— Мы начали не с той ноги, когда ты переехал сюда, но я действительно наслаждался этим временем.

— Я тоже.

Она прикусывает нижнюю губу, а потом выпаливает:

— Я знаю, что подписала контракт и знаю, что мы должны притворяться, словно встречаемся, но в какой-то момент это стало для меня реальностью. Понимаю, это моя вина, потому что вынудила нас и все усложнилось с этими более интимными отношениями. Но мы обещали, что не будем лгать друг другу и я не могу продолжать притворяться, что у меня нет к тебе чувств. И если хочешь прекратить то, что мы делаем, потому что не чувствуешь того же, тогда я пойму. Знаю, что рискую, рассказывая тебе это, но больше не могу держать все в себе. Не после всего. Не после этого, — она указывает на птиц. — Ты так добр ко мне и я знаю, что все это часть контракта, но мне просто нужно, чтобы ты знал, на всякий случай, может быть, действительно чувствуешь то же, что и я.

Сердце бешено колотится в груди.

— Детка, иди сюда, — я сажаю ее к себе на колени и убираю волосы с лица, заглядывая в слезящиеся глаза. — Человек, который продал мне птиц, сказал, что они олицетворяют любовь и преданность. Вот почему я купил их для тебя, потому что хотел показать, что к тебе чувствую. Я влюблен в тебя, Кэссиди. Уже некоторое время влюбляюсь и это не из-за контракта или секса. Это потому, что я не мог не влюбиться в тебя. Ты красивая, добрая, заботливая и талантливая, — я касаюсь кончиком своего носа ее. — Мне нравится в тебе все.

— Даже пение?

— Не настолько, Кэсс.

Смех вырывается из нее, когда еще одна слеза скатывается по щеке.

— Я тоже люблю тебя, Трент. Знаю, ты не считаешь это судьбой, но я