Мы живем в обществе, которое придает «сексуальной химии» огромное значение. Оно далеко выходит за рамки роли, которую она в действительности играет в более масштабном порядке вещей, – и все мы без исключения подпали под это опасное заблуждение. Очевидно, что сексуальная химия важна, поскольку без нее человеческий род не смог бы продолжаться. Но представление о том, что « если я буду достаточно сексуальна, он будет любить меня », – это трагическая ошибка мышления. Если я буду достаточно сексуальна, он может хотеть меня, это верно, но будет ли он любить меня – это зависит от много, много большего, чем то, что происходит в постели.

Странно так думать сейчас – но бо́льшая часть «сексуальной революции» 1960-х не была истинным освобождением для женщин вообще. Да, мы стали свободно заниматься сексом, но мы по-прежнему делали это преимущественно для того, чтобы угодить мужчинам. Мы тогда не осознавали – как не осознавало этого большинство мужчин в то время, – что наша истинная ценность заключается в чем-то гораздо более важном, чем сексуальность. Положение начало фундаментально меняться в 1970-х, а не в 1960-х годах.

Сознание: Секс – это здо́рово.

Подсознание: Если я буду достаточно заниматься сексом, меня будут любить.

Нездоровая мысль № 5: Моя ценность не имеет никакого отношения к телу. Я чего-то стою только благодаря своему разуму.

Когда наступил момент коррекции, он перевернул все вверх дном. Опасная мысль о том, что женское тело – это все, что делает женщину привлекательной, была вытеснена столь же опасной мыслью о том, что все, что делает женщину привлекательной, – это ее разум. Миллионы из нас «купились» на представление о том, что сексуальная привлекательность всего лишь играет на руку мужским шовинистическим фантазиям, которые низводят женщин до сексуальных объектов. Примерно в то время мы решили, что это круто – сжигать свои лифчики, перестать брить ноги и подмышки, не давать мужчинам придерживать перед нами дверь… но, конечно, потом, в конце дня, занимались этим делом самозабвенно, как кролики.

Осознание того, что наша истинная ценность заключается в чем-то гораздо большем, чем просто внешний вид наших тел, было огромным открытием. Но тот факт, что тело не является главной ценностью женщины, не означает, что у него вовсе нет никакой ценности!

Думая, как многие из нас думали в те дни, что любые мужские восхваления нашей внешности – это предательство по отношению к какому-то феминистскому идеалу (хотя мы, несомненно, наслаждались этим восхвалением, как только в спальне гас свет), мы неизбежно приходили к формированию психической двойственности и разобщенности. С одной стороны, мы были достаточно молоды, чтобы наслаждаться восхитительными ощущениями юной сексуальности. В то же время мы считали, что единственный способ быть по-настоящему крутыми – это отрицать ее важность.

Сознание: Моя сексуальность – это не то, что во мне действительно важно.

Подсознание: Мое тело не важно.

Примерно в это время началось мое компульсивное обжорство. На все описанное выше наложилось одиночество проведенных в колледже лет, во время которых я набрала пресловутые «15 фунтов первокурсника», которые нередко сопровождают такой жизненный опыт. К тому времени я была достаточно обеспечена и на всех парах неслась прямо во тьму ада обжорства, где и маялась почти целое десятилетие.

«Курс чудес» учит нас остерегаться силы непризнанного или неосознанного убеждения. Я пришла к пониманию того, что, основанные на моей собственной личной истории, у меня сложились неосознанные представления о том, что мое тело не хорошо собой, не вызывает любви, даже не слишком важно – и тогда я бессознательно принялась доказывать, что я права.

* * *

...

Отчуждение от тела по любой причине лишает человека не только радости здорового питания, но даже отождествления со своим собственным телом. Отчужденность – это когда ты видишь себя здесь, а свое тело – там .

Это чувство того, что ты каким-то образом отделена от своего тела, что приводит к трагическому расколу с самой собой.

Я прекрасно понимаю, что постепенная травма моей собственной истории – ничто по сравнению с тем, что пережили многие другие. У тех, кто перенес физическое насилие – сексуальное или иного рода, – невыносимый ужас вызвал столь же невыносимое желание убежать от этой боли любой ценой.

Многие обжоры не столько действительно живут в своих телах, сколько парят над ними или рядом с ними на расстоянии от пятнадцати до тридцати сантиметров, вновь и вновь разыгрывая прежнюю реакцию – трагически необходимую в один из моментов их жизни – на душераздирающее переживание побоев или изнасилования. Это переживание может относиться к самым ранним годам детства, вплоть до трех– или пятилетнего возраста.

По данным исследования Медицинской школы Университета Пенсильвании, до 33 % американских девушек в детстве подвергаются совращению, и исследования прослеживают связь между историей такого совращения и ранними стадиями ожирения.

У многих людей инстинктивный механизм бегства, который изначально был создан как реакция на такое насилие, теперь срабатывает, как неисправная электрическая пробка, в ответ на практически любую форму стресса. Подсознание командовало: «Беги! Беги!» – и ребенок, который был не способен бежать физически, развил способность убегать психологически.

У взрослого, которым стал в один прекрасный день такой ребенок, команда «Беги!» по-прежнему существует не только как реакция на опасность, но и как ответ на почти любую форму физического или эмоционального дискомфорта. Это относится – и, возможно, особенно часто – и к реакции на сексуальную близость.

Здоровый секс требует твоего полного присутствия в своем теле, но для жертвы сексуального насилия оно ощущается как подчинение тревожному набату. В момент глубинной травмы твой дух покинул тело, чтобы бежать из реальности чувственного опыта, и больше никогда по-настоящему в него не возвращался – так как же тебе избежать своего избегания , чтобы появиться в собственном теле ради секса? Это, ясное дело, очень трудно.

...

Для тех, кто отчужден от своего тела, все равно по какой причине, переедание становится способом вновь разыграть изначальное бегство от боли и растерянности.

В момент химически вызванного онемения ты чувствуешь: «Ага, я сбежала…» Вновь разыгрывая свой прежний побег от физической травмы, ты снова покидаешь царство своего страдания – пусть даже на мгновение. «Курс чудес» учит, что ты создаешь то, против чего обороняешься. Обороняясь против физической травмы, ты создала новую – травму переедания.

Сегодняшний урок начинает разгадывать тайну этого пути ужаса – того инстинктивного пути, которым ты все еще идешь в попытке справиться с болью и стрессом. На сегодняшний день твой стресс может быть совершенно не похож на стресс от физического насилия, который ты перенесла, будучи ребенком. Это может быть что-нибудь столь же приземленное, как необходимость забрать детей из школы, вовремя привести их на занятия спортивной секции и еще успеть в химчистку до того, как она закроется, – однако подсознание продолжает интерпретировать твой стресс как опасность и реагировать на него соответственно. «Я должна отсюда бежать!» – это все, что ты понимаешь. И ты «бежишь» в еду.