Не пересекая порога гостиной, она переспросила, теперь уже громче:

— Что случилось?

Уиллз вяло махнул рукой, словно объяснения не имели смысла, поскольку ничего нельзя было поправить или изменить.

— Просто… кое-что.

— Да скажи же толком, Уиллз, в чем дело? Что ты сказал Марианне?

Элинор услышала, как у нее за спиной снова отворилась входная дверь.

— Сказал, что должен… должен вернуться в Лондон.

— Почему? Почему ни с того ни с сего тебе понадобилось в Лондон?

— Так надо.

Элинор почувствовала, как Белл с Маргарет подошли поближе и встали у нее за спиной.

— Вы поссорились? — продолжала допытываться она.

Он пожал плечами.

— Да или нет?

Белл осторожно коснулась рукой ее плеча.

— Дорогая…

Элинор стряхнула материнскую руку.

— Вы поссорились, Уиллз? Может, тетка разозлилась на тебя?

Он тяжело вздохнул.

— Будем считать это знаком согласия, — сказала Элинор. — Она сердится из-за Марианны? Из-за того, что случилось вчера?

Он медленно поднял голову и обвел их всех взглядом.

— Нет.

— Это правда?

— Да! — внезапно выкрикнул Уиллз. — Марианна тут абсолютно ни при чем.

Белл, растолкав дочерей, устремилась к очагу и схватилась за рукав его рубашки.

— Оставайтесь у нас, дорогой Уиллз, мы будем очень рады!

С высоты своего роста он посмотрел на нее грустными глазами.

— Я не могу.

— Конечно, можете! Займете комнату Маргарет.

— Я должен ехать в Лондон.

Маргарет, недоумевая, спросила:

— Тебя что, отсылают?

Он криво ухмыльнулся:

— Вроде того.

— Но не может же она…

— Еще как может.

— Потому что, — безжалостно сказала Элинор, — платит по счетам?

От ее слов он словно весь съежился. Потом, слегка поколебавшись, ответил:

— Дело не в деньгах.

— Тогда в чем.

Усилием воли он заставил себя собраться.

— Я не могу ничего вам сказать. Даже Марианне. Но это не имеет никакого, совершенно никакого отношения к ней. Она… — он прервался на полуслове, а потом отрывисто бросил:

— Мне очень жаль, но я должен идти.

Белл все еще держала его за рубашку. Обескураженная, она подняла на него глаза и спросила:

— Но вы вернетесь?

Мягко, но решительно он разжал ее пальцы и, глядя в пространство, сказал:

— Хотел бы я знать!

— Прошу, поешь хоть немного, — умоляюще произнесла Белл.

Марианна сидела, опираясь локтями о стол, над нетронутым ужином и сжимала голову ладонями.

— Не могу.

— Ну хоть кусочек, дорогая, хоть…

— Можно мне взять ее картошку? — попросила Маргарет.

Элинор, тоже не чувствовавшая голода, сунула в рот кусок курицы, показавшейся ей совершенно безвкусной, и начала жевать. Марианна пододвинула свою тарелку Маргарет.

— Можно? — повторила Маргарет, с жадностью накалывая картофелину на вилку.

Элинор проглотила курицу. Потом негромко спросила, обращаясь к Марианне:

— Что все-таки он тебе сказал?

Марианна помотала головой и прикрыла рукой глаза.

— Эм, должен же он был что-то сказать. Объяснить, почему не может…

Марианна внезапно вскочила и бегом бросилась из комнаты. Они слышали, как она взлетела по лестнице и с грохотом захлопнула за собой дверь спальни.

— Ты же говорила, — пробормотала Маргарет с набитым картошкой ртом, — не приставать к ней с расспросами. Я и не приставала. А теперь ты сама ее допекаешь.

— Дело наверняка в Джейн Смит, — сказала Белл, обращаясь к Элинор. Замечание Маргарет она предпочла проигнорировать. — Видимо, та не одобрила их знакомство.

— Это почему?

— Ну, потому что у нас нет денег.

— Мам, — гневно воскликнула Элинор, бросая на стол вилку и нож, — сейчас же не девятнадцатый век! Ради бога! Деньги не играют роли в отношениях.

— Для некоторых очень даже играют. Вспомни про Фанни.

— Он любит ее, — продолжала Элинор с таким видом, будто не слышала, что сказала мать. — Он от нее без ума — точно так же, как она от него.

— Он вернется. Я уверена, он вернется. Он позвонит Марианне. Может, уже позвонил.

— Тогда почему, — вмешалась Маргарет, — она продолжает плакать?

Элинор отодвинула свой стул и встала из-за стола.

— Попробую с ней поговорить.

Белл вздохнула.

— Только будь помягче.

На секунду Элинор остановилась, словно хотела что-то ответить, но потом передумала. Она вышла из кухни, поднялась на второй этаж и постучала в комнату сестры.

— Эм?

— Уходи.

Элинор подергала дверную ручку. Дверь была заперта.

— Пожалуйста, впусти меня.

— Нет.

— Я только хочу поговорить.

— Разговорами тут не поможешь. Ничем не поможешь.

Элинор выждала мгновение, прижимаясь к двери щекой, а потом спросила:

— Он звонил?

Молчание.

— А ты ему?

Снова молчание.

— И не писала?

Из-за двери донесся какой-то сдавленный звук.

— О, Марианна, — взмолилась Элинор, — прошу, открой дверь! Ну пожалуйста!

Она услышала, как сестра, шаркая ногами, подошла к двери.

— Эм?

Из-за двери донесся хриплый голос:

— Ты не можешь помочь. И никто не может. Тетка Джейн выгнала его из дома, как Фанни Эдварда. Я думала, если кто меня и поймет, то это ты. Ты просто обязана понять.

Элинор помолчала, а потом произнесла, стараясь не выдать волнения:

— Эм… Между вами все кончено?

Воцарилась долгая, тяжелая пауза, а потом Марианна прошипела в замочную скважину:

— Не смей так говорить! Не смей! Никогда.

— Дорогая моя, — сказала Эбигейл Дженнингс, — ну что, она перестала плакать?

Белл в этот момент готовила кофе. Она вовсе не была рада своей нежданной гостье, особенно в отсутствие Маргарет и Элинор, которые могли бы ее поддержать. Белл кивнула головой в сторону гигантской вазы с пышными лохматыми хризантемами, подаренными Эбигейл.