Это, похоже, не слишком успокоило Нел, однако она продолжала шагать рядом с нами – а что еще ей оставалось делать.

Вдруг раздался страшный грохот выстрелов, он раскатился рикошетом во все стороны, гулко отражался от стоявших плотным рядом деревьев. Мы с Нел так и подпрыгнули. Стрелки, выходит, еще нас не ждали и продолжали палить, выстроившись длинной цепочкой вдоль росчисти. Когда мы подошли ближе, прежнее желание увидеться с Генри сменилось чем-то похожим на страх. Я сразу его высмотрела – так всегда происходит, когда тебе кто-то нравится, будь то на вечеринке или где еще, ты можешь находиться в другой комнате, далеко от входа в дом, и все равно сразу почувствуешь, если он войдет. Генри палил по птицам, полностью сосредоточившись на своей задаче: плоский берет на светлых волосах, плечи, обтянутые вощеной курткой, перекошены под тяжестью ружья, щека прижата к стволу, направленному вверх. Я человек мирный и не фанат оружия, но должна признать: выглядел он потрясающе. Мастеровит и опасен.

Залпы все гремели, словно фейерверки в праздничный вечер. Оглушительный шум, а я-то, добираясь сюда, думала, будто стрельба по фазанам – дело сравнительно тихое и мирное. Нел, я заметила, слегка подпрыгивала при каждом выстреле. Она так и не оправилась после вчерашнего. Лара ухватила ее за руку и оттащила в сторону, и на этот раз я вполне уверилась, что Лара получила приказ: не оставлять нас наедине. Однако Нел могла уже успокоиться – это был, видимо, последний залп в том раунде. Стрелки сдали оружие заряжающим и покинули свои тщательно размеченные позиции. Они устремились вниз по склону холма, к нам. Соблазн присоединиться к представительницам собственного вида оказался чересчур силен, и Лара, бросив нас, поспешила к Шарлотте и Эсме – они тоже были в плоских беретах и вооружены в точности как парни. У нас с Нел появилась минутка поговорить.

– Как спала? – спросила я.

– Ужасно. – Она обернулась ко мне, и я увидела фиолетовые тени у нее под глазами. Ее королевский английский восстановился не полностью, чеширский выговор отчетливо пробивался. Эти ее интонации нравились мне куда больше прежних.

– Кошмар снился? – посочувствовала я и почему-то почувствовала себя виноватой. Мои сны заполнял Генри на крыше, бальные платья, лисы и лунный свет.

Она как-то странно запнулась.

– Наверное, это были кошмары. Понимаешь… – Она притянула меня к себе за рукав и тихо заговорила прямо в ухо: – Мне кажется, ночью к моей двери подбирались собаки.

– Собаки? Что они делали?

– Просто нюхали и вроде как скулили.

У меня мурашки побежали по коже, несмотря на куртку, свитер и теплую рубашку.

– Ты уверена?

– Да, – сказала Нел. – То есть нет. Возможно, мне это снилось. Допускаю. Но я почти уверена, что не спала. Я видела под дверью полосу света, и она вроде как прерывалась там, где стояли их лапы. Они тыкались под дверь, пытаясь войти.

– Но не вошли?

– Нет. Я хотела запереть дверь, но так и не встала с постели – не могла, слишком была напугана. Попросту укрылась с головой одеялом. А потом, наверное, снова уснула.

Как было не пожалеть ее, маленькую девочку, прятавшуюся под одеялом от причудившихся ей страшилищ?

– Мне кажется, это дурной сон, – сказала я ласково. – И это понятно – после всего, что с тобой вчера было.

Она слегка встряхнулась:

– Наверное, ты права.

Мы подошли ближе, я увидела собак, помогавших стрелкам, и с тревогой глянула, как там Нел. Совсем другого типа собачки, чем вчерашние, – довольно симпатичные спаниели с кудрявой шерсткой. К нам они ни малейшего интереса не проявили, знай себе трудились, отыскивая упавших на землю птиц. Нел держалась от них подальше и смотрела на собак с испугом, чего и следовало ожидать.

– Ты уверена, что тебе это по силам? Может, лучше вернуться?

Она храбро покачала головой:

– Нет, все будет в порядке. Вот только жаль, я не… – Она смолкла.

– Что жаль? – переспросила я.

– Знаю, это глупо звучит. Но лучше бы я взяла с собой семена.

– Действительно глупо, – согласилась я, но легко, чтобы не обидеть. – Какие семена?

– Приносящие удачу. Которые я нашла в кармане куртки у Генри. Это они помешали собакам добраться до меня вчера – и ночью тоже.

Я не стала указывать ей, что более надежным препятствием для собак послужили узкий вход в пещеру и закрытая дверь. Если ее страх унимают волшебные семена, так тому и быть.

– Интересно, что это за семена? – заговорила я, стараясь отвлечь мысли Нел от собак.

– Думаю, стоит спросить Шафина, – ответила она. – Он, наверное, знает.

Я покосилась на нее, удивляясь такому ответу:

– Почему именно Шафина?

Она уставилась себе под ноги.

– Потому что он из Индии?

Она пожала плечами и сказала строптиво:

– Ну да, и что? Они же кладут в еду всякие семена, пряности.

Нел начинала сердиться, и меня это вполне устраивало: значит, взбодрилась.

– Я просто подумала, что он может это знать, вот и все.

Я покачала головой, улыбнулась:

– Нел-Нел-Нел.

На миг я оторвала взгляд от Генри и скользнула по всему ряду стрелков. Вот и высокая фигура Шафина, вырисовывавшаяся на горизонте. Он ловко, умело держал ружье.

– Он же не какой-нибудь махараджа из темной провинции. Думаю, на каникулах он угощается гамбургерами не хуже нас. – И я повторила то, что услышала от Шафина в первый вечер после ужина: – У его отца банк в Джайпуре. Ты снобка, не лучше остальных.

– Извини! – угрюмо ответила Нел.

Мы пошли догонять Лару, и я тайком улыбалась. Мне бы устыдиться, но ничуть: по крайней мере, Нел перестала тревожиться из-за собак.

Глава 19

Закончился последний в то утро раунд стрельбы, мертвые фазаны аккуратными рядами лежали на листьях, несчастные жертвы кровопролития.

Идеально ровный ряд, словно строй маленьких убитых солдат, все еще в боевом наряде из перьев. Идеал стоял над ними с видом человека, довольного своей работой. Завидев меня, он не стал злобно таращиться – в присутствии хозяина он вел себя вполне воспитанно, молча коснулся пальцем кепки, приветствуя меня. И пошел вдоль рядов, считая (вслух, вот тупица) и слегка выдвигая из ряда каждую десятую птицу, нарушая строй, чтобы легче было подвести итоги. В конце ряда стоял Генри – он еще не заметил меня, полностью был поглощен действиями Идеала, ждал рапорта, словно генерал от адъютанта, который только что вернулся с поля боя.

– Пятьдесят два, милорд.

Генри кивнул:

– А у мистера Джадиджа?

– Сорок восемь.