Вид, и вправду, великолепный! Ростик никогда не видел ничего подобного. Он с восторгом осматривал причудливые скалистые горы, море сказочного цвета и белоснежный песочный пляж.

Лари и Ростислав оставили яхту возле берега, метров за сто, не больше. Разделись и в купальных костюмах нырнули в воду.

– Наперегонки? – спросила Лари.

– Да ты проиграешь!

– Я? Ну уж нет. Я как рыба в воде.

– Русалочка? – заигрывал Ростик и нырнул под воду – хотел схватить Лари за ногу. Но не успел – она уплыла далеко вперед.

– Ты где там? – крикнула Лари за десять метров до берега. – Догоняй!

– Это бесполезно! – признался Ростик и усмехнулся. Надо же, точно, как рыба.

Ростислав и Лари прекрасно провели время. Как и обещала Лари, на пляже – ни души. Только они.

Ростик бегал по пляжу, восхищаясь красотами бухты, дурачился, падал на песок, мягкий и теплый, как перина на бабушкиной кровати. Потом, утомленный солнцем, погружался в ласковое море и плавал до легкой и приятной усталости.

Лари наблюдала за Ростиславом с умилением – такой озорной, улыбчивый. После того, как Лари поделилась сокровенным, она другими глазами посмотрела на Ростика. Часто общаешься с человеком месяц, три, год, а сердце не открывается, душа не распахивается, и понять – не поймешь, что не так. А иногда хватает дня, чтобы точно знать – перед тобой человек, с которым можно говорить обо всем, и он поймет, поддержит, подставит плечо. Таким ей показался Ростик. Не только добродушным, но и надежным.

– Кто бы мог подумать! – едва шевеля губами, сказала она, легла на песок и, наслаждаясь нежностью солнечных лучей, вздремнула.

Ростик разбудил Лари брызгами морской воды.

– На солнце спать опасно, – сказал он, плюхнувшись рядом с Лари.

Лари поморгала.

– Надо же, уснула. И сколько я спала?

– Часок точно.

Лари привстала, отряхнула песок с плеч.

– Здесь хорошо. Правда?

– Правда! Красивое место, – согласился Ростик. – Интересно, почему такое название?

– Я читала где-то, что это из-за опасных скал. Видишь, скалы нависают над морем. Сюда сложно пробраться на корабле. Да и на машине дорога не для слабонервных. Почти десять минут едешь по осыпанному каменистому склону и молишься. Адский серпантин. Наверно, поэтому.

– Похоже, – кивнул Ростик, оглядевшись.

Он задумался, посмотрел вдаль.

– У тебя есть мечта, Лари? – вдруг спросил Ростик.

– Конечно, – Лари немного помолчала и прибавила: – Написать свою главную книгу.

Ростик вопросительно посмотрел на Лари.

– Главную книгу?

– Да. Мне кажется, у каждого писателя есть такая мечта. Мы не просто пишем истории. Мы что-то ищем через творчество и не только для кого-то, но и для себя. Даже – в первую очередь для себя.

– Интересно, а как понять, что книга – главная?

– Понятия не имею, – Лари пожала плечами и, улыбнувшись, прибавила: – Может, по тому, прошел зуд, который вынуждает писать новую историю, или нет. Если не прошел, значит, писатель еще не высказался, не высказался о главном, не нашел, что искал.

– На это может уйти вся жизнь, – предположил Ростик.

– Может. У каждого по-всякому.

Ростик промолчал, загадочно глянув на Лари.

– А еще? Есть еще мечты? – спросил он, помолчав.

– Есть, – улыбнулась Лари. – У меня, как и у всякого много мечт. Какие-то через время вычеркиваются из списка за ненадобностью, другие – потому что сбылись, а третьи – только появляются. После того, как я напишу свою главную книгу, приступлю к осуществлению следующей мечты –устроить личную жизнь… Хочу быть счастливой женщиной…

– Разве ты не счастливая женщина?

– Нет.

– А вчера говорила, что тебе хорошо одной.

– Вот именно – хорошо. Но я не говорила, что счастлива как женщина.

– Хм, – усмехнулся Ростик, минуту погодя. – В таком случае, странно, почему у тебя мечта быть счастливой женщиной не стоит на первом месте… Обычно только это и нужно.

– И у меня когда-то мечта быть счастливой женщиной стояла на первом месте. Потом все поменялось. Мне кажется, – прибавила Лари, немного подумав, – я привыкла к тому, что несчастна. Завидев счастье на горизонте, замедляю ход, по привычке, даю возможность этому счастью ускользнуть, смотрю ему вслед и думаю: «Ну и ладно, не привыкать».

– Ты привыкла быть несчастной? Не верю…

– А может, – Лари загадочно посмотрела на Ростика, задержала взгляд и продолжила, – может, я просто пока не хочу быть счастливой как женщина. Нет тех, кто плохо ищет, есть то, что не хотят искать. Не правда ли?

Ростик сдвинул брови.

– Для творческих людей счастье – враг номер один, – сказала Лари, уловив недоуменный взгляд Ростика. – Счастливый человек не нуждается в вымышленном мире, ему и так хорошо. Так что, если я стану счастливой, перестану писать. Я на это согласиться не могу. Причину уже говорила – не написала свою главную книгу.

– А если ты никогда не напишешь главную книгу?

– Ничего страшного. Буду довольствоваться тем, что хорошо живется, – Лари улыбнулась. – Ростислав, у меня еще столько задумок, столько всего, о чем можно написать... Говорят, кто читает книги, проживает не одну жизнь, а несколько. То же – кто пишет книги. А, значит, я проживу нескучно. Это уже много. А женское счастье… Что женское счастье? Роскошь.

– Ну ты даешь! А я бы не отказался от счастья, причем на всю жизнь. И на кой черт мне нужна была бы эта главная книга… Да уж, – чуть помолчав, прибавил Ростик, – странные мечты у тебя Лари, впрочем, не страннее твоих предположений и умозаключений.

Лари улыбнулась.

– Каждому свое, – сказала она и прибавила погодя, глянув на голубое безоблачное небо: – Поверь, писатели по-своему счастливы. Вымышленный мир приносит вполне реальные удовольствия, – прибавила Лари, помолчав. – Ученые давно пришли к выводу, что мозгу абсолютно все равно, радуешься или горюешь на самом деле или только мысленно. Он запускает реакцию на вымысел ровно такую же, как и на реальность. То есть на биохимическом уровне человек проживает и то, о чем думает. Так что, Ростислав Олегович, только представь, сколько жизней я смогу прожить и сколько эмоцией смогу испытать, сочиняя истории.

Ростик слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

– Ладно, хватит о сложном. А то сбежишь еще, – Лари подмигнула Ростку и прибавила. – А если серьезно, нам пора на яхту. Солнце припекает. Ну, что, поплыли? Догоняй.

Три секунды – она уже в море, двадцать секунд – она уже на полпути.