— Снаружи подперто! — не менее зло ответили спереди.

Дюпре дернулся назад, застучал кулаками в квартиру первого этажа.

— Решетка у меня на окнах! Десять лет от воров стоит! — Хозяин оказался здесь же, в общей толпе.

Филипп, ругаясь, побежал выше, зазвонил в квартиры. В одной ему открыли. Он отпихнул пожилую женщину в нижнем белье, забежал на кухню, распахнул окно и, не давая себе времени на раздумья, прыгнул вниз.

Машины уже пылали вовсю, весь ряд, запаркованный у дома — от помойки до выезда на улицу. Дюпре кинулся к парадной, выбил ногой нижний клин. Дверь заскрипела, заходила ходуном, затрещала и распахнулась, разбрасывая белые щепки. Оказывается, поджигатели не ограничились для закупоривания двери одним только клином — они еще сверху и сбоку несколько саморезов вкрутили!

К жарко полыхающим машинам подойти было невозможно, пришлось смотреть на них издалека. «Опель» Филиппа на глазах владельца четыре раза вздрогнул и осел на лопнувших шинах. Молодой человек болезненно поморщился: седану было всего два года, а кредит выплачивать предстояло еще три. И страховая компания, разумеется, ни единого цента не даст. Ведь случай умышленного поджога в полисе никто не предусмотрел.

У Дюпре невольно сжались кулаки. Хотелось убивать. Но, к сожалению, он не знал — кого?

Наконец кто-то из жителей догадался вызвать пожарных: сразу три машины с мигалками промчались по улице и затормозили возле дворового выезда. Филипп отвернулся и прочитал на стене крупные буквы, намалеванные красной краской на стене дома, по обе стороны парадной двери:

«Режь французов! Аллах акбар!».

— Твари! — прошептал Дюпре. — Уничтожать! Всех и каждого, пока весь корень поганый из Франции не вытравим!

В этот раз горящий местью Дюпре не рискнул говорить с друзьями в баре, где случались посторонние люди, и предложил посидеть у черного хода старой больнички. Затарившись пивом, они разместились на ступенях, обсуждая недавние события.

— Нельзя этого так спускать, братья! Никак нельзя! — горячо убеждал Филипп товарищей. — Жестко нужно ответить, жестко! Чтоб муслимам навсегда отбить охоту в наши районы соваться. Чтобы кровью умылись!

Артур кивал, играя желваками — в ночном пожаре сгорела машина его отца.

— Бутылки нужно оставить, — вытряхнув в рот последние капли пива, предложил рябой Николя. — Зальем бензином.

— Бензина мало, — мотнул бритой головой Белуха. — Туда фосфор добавлять надо, иначе не загорится. А где ты его возьмешь?

— Можно фитилем…

— Ага! Пока подпаливаешь, тебя десять раз повяжут. Спалить арабов мало, нужно еще и смыться. А у нас даже машины теперь нет!

— Я могу у матери попросить… — неуверенно предложил Николя.

— Тихо! — предупредил Белуха, увидев ковыляющего по тропе мимо крыльца жирного старикашку, тяжело опирающегося на поблескивающую лаком палку.

Бойцы «Чести и свободы» замолчали, дожидаясь, пока неожиданный прохожий уберется, но тот остановился рядом и навалился на трость обеими руками, глядя на них исподлобья блеклыми бесцветными глазами.

— Чего надо, старый?! — отхлебнул пива Филипп.

— Верно подсказали, где вы посиделки сидите… — медленно прошамкал тот.

— Кто подсказал?

— Друзья у меня есть. Хорошие… — Старик опять пошамкал. — Я ведь во Вьетнаме три года обезьянок желтоглазых гонял, было веселье. Ныне же не тот, не тот…

— Тебе чего, пива дать, старый? — догадался Николя.

— А ныне… — Старик вскинул руку, вытер глаза. — Ныне дочь мою и жену какой-то подонок в парикмахерской застрелил — и плевать всем, даже не ищут. В полиции посылают подальше и смеются только. Они там повязаны все. Диаспоры их бабками подкармливают, вот фликам до простых людей и дела нету.

Николя вздохнул, сунул руку в пакет с бутылками, но Филипп, начиная о чем-то догадываться, его остановил, спрыгнул со ступеней:

— Говори, зачем искал?

— Силы у меня ныне не те, и руки дрожат… — Старик закашлялся. — Но мозги еще остались. Вы, ребята, коли помочь согласны, душу мою можете успокоить. Пошли, чего покажу…

Странный прохожий развернулся и поковылял по тропинке. Дюпре оглянулся на друзей, торопливо допил содержимое бутылки, отбросил ее к кустам и пошел следом.

За углом на растрескавшейся асфальтовой дорожке обнаружился сверкающий синий «Бентли». Старик посмотрел по сторонам, пискнул сигнализацией, открыл багажник, в которой оказалась большая белая коробка с нарисованной на ней спутниковой антенной.

— Силы у меня не те, мальчики, — сказал толстяк. — Но знакомых все еще в достатке…

Он приподнял картонный край, крышку деревянного ящика под ней, и Филипп увидел четыре черные винтовки с деревянными прикладами, аккуратно уложенные в прорезиненные деревянные гнезда. Он потянулся было вперед, но старик ударил его по руке:

— Куда?! Отпечатки оставишь!

— Сколько ты за них хочешь? — теперь уже его голос сорвался на сип.

— Мне не деньги нужны, мальчик. Мне молодость нужна, чтобы за жену и дочку отомстить.

Дюпре оглянулся на друзей. Он никогда не был в их компании главным, но все еще клокочущая после ночной подлости ярость заставила ответить за всех:

— Ты нас нашел! Что дальше?

— У меня нет сил. Но у меня есть деньги. Я заплачу за каждого дохлого араба две тысячи евро.

— Заметано! Давай!

— Подожди! — опять остановил его толстяк. — Сил у меня нет, но навыки остались. Я хочу отомстить, а не отправлять вас прямиком за решетку. Поэтому слушайте внимательно и исполняйте потом до мелочей! В каждой обойме по два патрона. Два быстрых выстрела, и не больше! Иначе вас заметят. Поставьте в сотовых таймер на общее время и начинайте стрелять одновременно. Иначе поднимется тревога, люди начнут смотреть по сторонам, и последнего из вас повяжут. Руками оружие не трогать, только в перчатках. Понимаете, почему? Купите плотные спецовки и сразу после дела выкиньте. Пороховая гарь въедается в одежду, ее не отмыть. Обычное мыло от «парафинового теста» тоже не спасет, нужно хорошо распариться и несколько раз помыться. Поэтому сразу после дела езжайте в сауну. Оружие с собой не таскайте — спалитесь. Сегодня найдите и приготовьте место, куда его можно быстро спрятать. Завтра сразу после выстрела суйте в тайник и сматывайтесь. Не подставляйтесь зря, я не хочу, чтобы вас посадили! Но если повяжут, ничего не признавайте. Тогда будет проще вытащить.

— Почему завтра? — спросил Белуха.

— Завтра на площади Шарля Тутена, возле бульвара Монсалье арабы соберутся на митинг. Мишени лучше не бывает.

— Я знаю это место, — впервые за утро подал голос Артур. — Там новое здание комиссариата.

— Верно, — согласился старый толстяк. — Сегодня полицейские двух муслимских грабителей повязали. Арабы через фейсбук сговариваются идти требовать их освобождения. Но их писульки умеют читать не только муслимы. Так что, поможете? Или мне искать французов посмелее?