– Ну конечно. Мы с Кристофером составляем новую карту миров, связанных с мертвыми. Я начинаю думать, что существует еще два побочных направления – Витус и Мортис. Это кое-что объясняет.

– Я бы очень хотела посмотреть на вашу работу, – серьезно сказала Нэнси.

– Заметано. – Кейд шагнул на нижнюю ступеньку. – Отдохни там как следует, ладно?

– Обязательно, – сказала Нэнси и проводила его взглядом. Когда дверь снова захлопнулась, она закрыла глаза и позволила себе на несколько секунд замереть в неподвижности, чтобы собраться с мыслями.

Вот такой он, этот мир. Мир, откуда она пришла изначально и где даже могла хоть в какой-то мере чувствовать себя дома – больше, чем где-либо еще. Можно остаться в этой школе до самого выпуска, а можно и дольше. Когда Элеанор уйдет – в Абсурд или в могилу, – можно стать для Кейда новой Ланди: поддерживать его во всем и помогать вести дела. Она бы, пожалуй, справилась с этим даже лучше: она бы рассказывала ученикам о том, что их ждет, так, чтобы это не звучало пожизненным приговором. Она могла бы научиться быть счастливой здесь, если нельзя иначе. Но она никогда не будет здесь счастлива до конца. Это невозможно.

Она открыла глаза, посмотрела на свой чемодан и подошла к столу для аутопсии, где раньше спала Джек – теперь он был накрыт гладкой белой простыней. Поставила на него чемодан. Замки открывались туговато. Она нажала посильнее и увидела знакомый ворох яркой разноцветной одежды, которую родители собрали для нее несколько месяцев назад.

Поверх скомканных как попало блузок, юбок и нижнего белья лежал конверт. Нэнси осторожно взяла его, открыла и достала письмо.

«Ты не чья-то радуга. Ты не чья-то принцесса.

Ты не чья-то дверь – только своя собственная, и только один человек на свете может сказать, чем закончится твоя история – это ты сама».

Имя Суми было даже не подписано, а нацарапано большими угловатыми буквами, занявшими половину страницы. Нэнси рассмеялась, но этот смех почти сразу перешел в какой-то странный звук, напоминающий всхлип. Суми, должно быть, написала это в самый первый день, на случай, если Нэнси не выдержит, если ее решимость пошатнется, и она захочет попробовать все забыть.

«Никто не может сказать, чем закончится моя история – только я сама», – мысленно повторила она. Это была правда, и она проговорила уже вслух:

– Никто не может сказать, чем закончится моя история – только я сама.

Воздух в комнате словно колыхнулся.

Нэнси обернулась, все еще держа в руке письмо. Лестницы не было. Вместо нее была дверь – тяжелая, дубовая, очень знакомая. Медленно, словно во сне, Нэнси пошла к ней. Письмо Суми выскользнуло из пальцев и упало на пол.

Ручка двери повернулась не сразу. В отчаянной надежде Нэнси снова закрыла глаза и почувствовала, как ручка подалась. На этот раз, когда она открыла глаза и потянула снова, дверь распахнулась, и она увидела перед собой гранатовую рощу.

В воздухе пахло сладко-сладко, а небо было из черного бархата, усыпанного бриллиантами. Вся дрожа, Нэнси шагнула за дверь. Мокрая от росы трава щекотала лодыжки. Она нагнулась, развязала шнурки, сбросила кроссовки и оставила их лежать на земле. Пальцы ног сразу же вымокли в росе. Нэнси потянулась к ближайшей ветке и сорвала гранат. Он был такой спелый, что распался надвое у нее в руке, обнажив ряд рубиновых зернышек.

Сок горчил на губах. Это был вкус рая.

Нэнси пошла по тропинке между деревьями и ни разу не оглянулась назад. Она не успела еще даже перейти на бег, а дверь давно уже исчезла. В ней больше не было нужды. Как ключ, что нашел свою замочную скважину, Нэнси наконец вернулась домой.

Шеннон Макгвайр родилась в Мартинесе, штат Калифорния, и успела в детстве пожить в самых разных местах, чаще всего в таких, где еще сохранились островки дикой природы со всеми ее опасностями. Ее как магнитом тянуло ко всему ядовитому, однако каким-то образом она сумела выжить, обзавестись пишущей машинкой, неплохо овладеть английским языком и наконец решила объединить одно приобретение с другим. Ее даже никто не убил за то, что она стучала на машинке в три часа ночи – факт, достойный, пожалуй, большего удивления, чем то, что она не умерла от укуса ядовитого паука.

Истории Шеннон, которые часто называют «сюрреалистическим вихрем», обычно заканчиваются фразами вроде: «и все же нам удалось найти антидот» или «но все обошлось: оказалось, что там не так уж глубоко». Она – бессменный победитель в игре «кого кусало самое странное существо?» и способна часами с увлечением заниматься почти чем угодно. В разряд «чего угодно» входят болота, дальние прогулки, дальние прогулки по болотам, все, что живет на болотах, фильмы ужасов, странные звуки, мюзиклы, реалити-шоу, комиксы, поиски валяющихся на улице монеток и ядовитые рептилии. Шеннон, возможно, единственный человек на планете, который признается, что фильмы ужасов Джона Кеннета Мьюира, снятые в 1980-е, стали источником идей для ее списка того, что нужно успеть в жизни.

Шеннон – автор серий городских фэнтези «October Daye» и «InCryptid», а также еще нескольких книг, как отдельных, так и объединенных в дилогии и трилогии. Если кому-то этого мало, имейте в виду, что она же пишет под псевдонимом Мира Грант.

В свободное время Шеннон записывает на компакт-диски музыку собственного сочинения в стиле фолк. Вдобавок она еще и художница, и время от времени выпускает новые серии автобиографического веб-комикса «С такими друзьями…», а также рисует художественные открытки в совершенно безумных количествах. Как ни удивительно, при всем этом она находит время на многочасовые прогулки, регулярные обновления блога, поддержку собственного веб-сайта, просмотр дикого числа телепередач и почти всех фильмов подряд, если в их названии есть слова «кровь», «ночь», «ужас» или «нашествие». Многие про нее говорят, что она никогда не спит.

Шеннон живет в стареньком, ветхом фермерском домике в Северной Калифорнии, где вместе с ней обитают кошки – Алиса и Томас, обширные коллекции кукол-монстров и фильмов ужасов, а также книги в таком количестве, что это уже становится пожароопасным. Она всегда готова высказать свое твердое мнение о причинах средневековой эпидемии чумы, о «Людях Икс» и о практическом применении бензопилы в повседневном быту.

Годы сочинения текстов для программок конвентов выработали у Шеннон привычку писать все свои автобиографии в третьем лице, чтобы текст выглядел чуть менее бредовым. Главное слово – «чуть». Вероятно, ее многочисленные хобби тоже не способствуют серьезности.

Шеннон – лауреат премии Джона Кэмпбелла (2010) в номинации «лучший дебют», а ее роман Feed (под псевдонимом «Мира Грант») вошел в список лучших книг 2010 года по версии Publishers Weekly’s. В 2013 году она стала первым в истории автором, выдвинутым на премию Хьюго в пяти номинациях за один год.

Seananmcguire.com