Я зажала уши указательными пальцами, и это принесло небольшое облегчение. Терпеть, Юля! Терпеть! Я попыталась зажать уши ладонями. Нет, так хуже. Потом я поняла, что не могу больше терпеть – и на какое-то мгновение отключилась.

Нет, я не потеряла сознание – я просто перестала себя контролировать. Перестала осознавать, что делаю. Было только непреодолимое желание укрыться, спрятаться от этого кошмара. Внезапно напряжение отпустило. Сердце учащенно билось, по спине и лицу текли струйки холодного пота. Я лежала перед началом лестницы, ступени начинались буквально в полуметре от моего лица. И как я с них только не кувырнулась? Ведь шею же могла сломать и… разбить камеру.

Я поняла, что сумка с Пашкиной камерой так и висит у меня на плече. Нет, камера бы, конечно, не разбилась – она в специальной сумке, предохраняющей от ударов и влаги. Но я сама…

Со мной все в порядке. Я должна работать.

Я встала на четвереньки, достала камеру и приготовила к работе. В магазине стояла тишина. А ведь только что здесь была масса народу! Но почти все сбежали. Не сбежали только те, кто сейчас лежал без сознания. Никто не кричал, не визжал, не стонал и не плакал.

Я сняла панораму зала на втором этаже. Казалось, не устояла ни одна стойка с товаром. Народ или хватался за них для удержания равновесия, или просто снес препятствия на своем пути. Меня саму шатало. Я еще не успела окончательно прийти в себя. Камера дрожала в руках. Что за съемка получится? Но лучше что-то, чем ничего. Ребята в холдинге разберутся.

Внезапно на первом этаже послышались голоса. Я замерла на мгновение, потом решила, что мне лучше рухнуть на пол.

– У них все кассы здесь, – говорил незнакомый мне мужской голос. – На втором этаже только товар. Я тут много раз бывал. Давайте быстрее – и уходим!

Я продвинулась к лестнице, но со второго этажа было не видно, что происходит на первом. Рискнуть? Если я преодолею один пролет…

Фактически на четвереньках я скатилась по лестнице и оказалась на широкой площадке между двумя пролетами. На ней вдоль двух стен стояли манекены в спортивной одежде. Второй лестничный пролет вел вниз. На мое счастье, здесь лестница шла под углом к торговому залу. Я прижалась к ограждениям, на которых висели рекламные плакаты, и вначале просунула свой любопытный нос между двумя щитами, потом вставила в ту же дыру объектив телекамеры.

Одного мужика я узнала. Я же сама неоднократно просматривала съемку, сделанную мною в супермаркете. И мне все равно казалось, что я и раньше его где-то видела! До супермаркета, в котором впервые попала в эпицентр «землетрясения»! Еще двое в этот момент стояли ко мне спиной. Если они поднимут головы… Но мужикам нужно было быстро забрать наличность. Я снимала процесс, пока они не выбежали из магазина с небольшими спортивными сумками в руках. Я на автопилоте выключила камеру и рухнула на пол. Я чувствовала невероятную усталость, будто только что разгрузила вагон с углем. Руки дрожали, ноги дрожали. Перед глазами плыло. Я была вся мокрая от пота. В супермаркете я не чувствовала себя так плохо. Хотя я ведь оттуда сбежала на улицу, а потом вернулась. Здесь же я провела все время, пока действовал прибор, установка – или что это такое. Как все это может сказаться на моем здоровье? Надо будет потом с кем-нибудь проконсультироваться. Но ведь пока не знаю, о воздействии чего!

И с кем консультироваться-то? К какому специалисту мне идти?

А ведь нужно срочно звонить. В милицию, «Скорую», МЧС, холдинг…

Первым делом я позвонила Андрюше из Управления – хотя бы потому, что он у меня стоит первым в записной книжке мобильного телефона.

– Андрюш, приезжай, – промычала я и назвала адрес.

– Ты какая-то квелая, – заметил приятель, еще не поняв, что произошло. – С Виталей помирились? Всю ночь куролесили?

– Вызови… всех, – продолжала я, не обращая внимания на Андрюшины реплики. – Тут опять землетрясение.

Андрюша наконец понял, что со мной не все в порядке.

– Юлька, ты сама… как?

– Отойду. Слабость сильная. И тошнота. Ты вызови всех…

На какое-то время я опять отключилась, а пришла в себя, услышав завывание сирены. Потом в магазине оказалось много народу из самых разнообразных служб. Мне очень бережно помогли встать ребята из МЧС, потом подбежал врач. Но я уже чувствовала себя гораздо лучше. К приезду Андрюши я полностью пришла в себя. В магазин вернулись Татьяна с Пашкой, и я передала камеру Пашке, уже принявшему приличную дозу пива.

Остававшимся в магазине людям требовалась медицинская помощь, причем в большинстве случаев – серьезная. Два человека сломали ноги, свалившись с лестницы, на верхнем этаже оказался один труп, и в дальнейшем выяснилось, что женщина умерла от остановки сердца. Многие люди на протяжении всей атаки пролежали без сознания, лишившись его в самом начале, теперь жаловались на головокружение, тошноту. Один мужик говорил, что у него создалось впечатление, будто он ослеп, но постепенно зрение восстанавливалось. Перед глазами плыло у многих.

Засняв все, что было можно, мы с Татьяной и Пашкой магазин покинули и поехали в холдинг. За рулем сидела Татьяна. Приехавший следователь хотел меня задержать для дачи показаний, как единственную очевидицу, способную это сделать, но Андрюша сказал ему, что будет лучше, если мы с Пашкой обработаем запись. От записи в данном случае будет больше толку, чем от меня. И в любом случае найти меня не проблема. Следователь кивнул – и мы уехали.

Поскольку следовало ожидать наплыва очередной волны подзаряжающихся к магазину спорттоваров, на дежурство была отряжена одна из съемочных бригад нашего холдинга. Я не видела необходимости в нашем с Пашкой дежурстве или даже выезде на место после того, как появится жаждущий энергии народ. Я только просила внимательно следить, появится Ричард Редбулл или не появится.

И он появился. И опять подзаряжался в компании с бородатым дядькой, которого я сама видела у супермаркета. Наши сняли процесс подзарядки, взяли несколько интервью, к американцу и бородатому дядьке не подходили. Те опять держались в сторонке, прижимались к стене и тихо беседовали.

Я позвонила Витале, своему бывшему сожителю, переслала съемку подзаряжающихся у супермаркета и магазина спорттоваров и спросила, можно ли выяснить, с кем беседовал Ричард Редбулл.

– А раньше ты о чем думала?! – заорал бывший сожитель. – Не догадалась проследить?

– Так вроде ваши же за американцем постоянно следят, – заметила я.

– За американцем, – подчеркнул Виталя. – Молись, чтобы твой бородатый их заинтересовал.

– Он не «мой».

– Не придирайся к словам!

– Что ты опять такой заведенный? Вроде со мной больше не живешь…

– Да я только когда твой голос слышу, внутренне готовлюсь к какой-нибудь пакости!

– Разве я когда-нибудь делала тебе пакости? – обиделась я.

– Нет, – был вынужден признать Виталя. – Но ты же вечно вляпываешься в какие-то истории! Ты вечно куда-то влезаешь! Ты вечно суешь свой любопытный нос туда, куда нормальный человек в страшном сне не будет соваться! А в результате…