— Теперь мне принадлежит пятьдесят пять процентов акций «Кинкейд групп», а следовательно, и место президента и генерального директора. Если хотите, можете голосовать, но это не изменит того, что теперь я здесь хозяин.

— Что за… — возмутился Реджи. — Кому принадлежат эти десять процентов? Как ты их получил?

— Они принадлежат мне, — ответила Ники, стараясь не встречаться с Реджи глазами. — Я получила их в наследство от деда, а теперь передаю Джеку право ими распоряжаться.

Кинкейды заговорили все разом, и Джек терпеливо дождался, пока они успокоятся.

— Можете, конечно, немного повозмущаться, но все уже решено. А теперь к делу, сейчас я прочту вам письмо моего… нашего отца.

— А нам-то это зачем? — удивился Реджи.

— Возможно, это важно, — вмешался Мэтт, заставляя брата сесть на место. — К тому же я хотел бы услышать, что написал отец.

Реджи неохотно кивнул.

«Дорогой Джек, почему-то из всех писем, что я сегодня уже написал, твое дается мне труднее всего. Я должен перед всеми вами извиниться за свое решение, и я понимаю, что тебе пришлось тяжелее всех…»

Джек прервался и посмотрел на собравшихся.

— Но это неправда, тяжелее всех пришлось Элизабет. Я — всего лишь ошибка. Отец должен был встретиться с вашей матерью раньше, чем с моей…

При этих словах Кинкейды удивленно переглянулись.

«Ты прожил всю жизнь в тени, — продолжил читать Джек, — непризнанный, лишенный тех благ, которыми твои братья и сестры наслаждались с младенчества. Я знаю, как ты мечтал стать моим законным сыном, стать частью нашей семьи, чтобы я мог всегда присутствовать при твоих спортивных победах и школьных достижениях или просто поиграть в догонялки. А я даже не на все твои дни рождения приходил, и не пришел и тогда, когда ты так отчаянно во мне нуждался, едва не умерев…»

— Джек, — вздохнула Кара. — Мэтт нам все рассказал. Мне так жаль…

Ники заметила, что Джек не рассчитывал на сочувствие и даже не нашелся что ответить, а Мэтт с Реджи переглянулись. Они явно поняли, что отец не слишком баловал Джека своим вниманием.

— Но я все-таки выжил, все в порядке, — наконец нашелся Джек и продолжил читать:

«Я никогда не уделял тебе столько внимания, сколько другим своим детям. И я должен за это извиниться. Извиниться за то, что попытался усидеть сразу на двух стульях — остаться чистым в глазах общества и любить двух женщин. Поверь мне, я всегда тебя любил и гордился тобой, хоть и не мог открыто признать тебя своим сыном. И я должен извиниться, что хотел взять от жизни слишком много, отдавая взамен слишком мало. Я прошу твоего прощения…»

Джек запнулся, и Ники поняла, что он просто не в силах читать дальше. И мгновенно вскочив, бросилась к нему и отобрала несчастные страницы. Это она во всем виновата! Она ведь знала — в письме будет что-то личное, и при этом надеялась, что Реджинальд объяснит, почему отказался признавать Джека, и тем самым устранит ту пропасть, что разделяла Джека и Кинкейдов.

— Хватит, — прошептала она, — извини. Я не должна была заставлять тебя читать все это вслух. — А потом повернулась к Кинкейдам и громко добавила: — Это я во всем виновата. Я заставила его читать сейчас это письмо в обмен на право распоряжаться моими акциями.

— Нет, — возразил Джек. — Я его дочитаю. Хочу дочитать.

— Мы уже уловили общий смысл, — осторожно заметил Мэтт, — и продолжать не обязательно.

— Я сказал, что дочитаю, значит, дочитаю. — Джек вырвал у Ники письмо и прочистил горло.

«Я прошу твоего прощения не только от своего имени, но и от имени твоих братьев и сестер. Ты с самого начала должен был быть им братом, так было бы лучше для всех вас. Хочешь — верь, хочешь — нет, но вы с Реджи очень похожи, у вас много одинаковых сильных мест, но и слабостей хватает. И я надеюсь, что ваши слабости не помешают вашим отношениям, которым я препятствовал столько лет. Теперь я открываю дверь, сын мой, ту дверь, что столько лет была для тебя закрыта…»

Джек посмотрел на собравшихся и продолжил читать письмо по памяти:

«Я оставляю тебе сорок пять процентов «Кинкейд групп», чтобы хоть как-то восполнить все то, чего я лишал тебя все эти годы. Но не только. Я оставляю их и для того, чтобы ты мог совершить сознательный выбор. Ты можешь либо войти в открытую мной дверь, либо захлопнуть ее навсегда. Джек, выбор за тобой».

Джек закончил и аккуратно сложил письмо в такой тишине, что Ники могла поклясться — она слышала каждый вдох и удар сердца.

— Я бы хотел, чтобы мы выросли вместе, — поднявшись, заговорил Реджи, и в первый раз на его лице читалось не соперничество, а сожаление. — И теперь я понимаю, почему ты так стремился нам отомстить. Наверное, на твоем месте я поступил бы так же.

Остальные Кинкейды тоже поднялись и по очереди обняли Джека. Последним подошел Реджи и протянул руку, а Джек без промедления крепко ее пожал.

— Садитесь и давайте со всем покончим. Осталась еще одна вещь, с которой мне бы хотелось разобраться, — продолжил Джек, повернулся к Ники и взял ее за руку. — Неделю назад ты согласилась выйти за меня замуж. И я бы хотел знать, готова ли ты и сейчас оказать мне эту честь.

На долю секунды Ники замерла на месте, не в силах вымолвить ни слова.

— Ты все еще хочешь на мне жениться? — осторожно спросила она.

— Да, весь вопрос в том, хочешь ли ты еще выйти за меня замуж. Ты знаешь, кто я такой. Что я такое. И что я собираюсь сделать. Встанешь ли ты рядом со мной?

— Джек, — прошептала Ники, смахивая слезы дрожащей рукой. — Разве ты еще не понял? Я всегда буду рядом с тобой.

От невероятного облегчения Джек на долю секунды потерял способность двигаться. Слава богу! Ведь если бы она отказалась, все было бы кончено. Джек достал обручальное кольцо и, надев его на палец Ники, поцеловал ее.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Доверься мне. Это все, что мне нужно, — твоя любовь и доверие.

— Я доверяю тебе и люблю тебя всем сердцем.

— Тогда давай покончим со всем этим.

И они вернулись на свои места.

— Хочу вам сообщить, — продолжил Джек, — что пару часов назад полиция арестовала моего брата, Алана Синклера, убившего нашего отца.

С тем же успехом он мог бросить в зал бомбу.

— Мы с Ники заподозрили его в убийстве две недели назад и собрали доказательства его вины.

И теперь Алан признался, заявив, что пошел на убийство, потому что отец угрожал лишить его своей финансовой поддержки. Похоже, он считал, что всю жизнь сможет пробездельничать, живя за счет моих родителей. К сожалению, я ничего об этом не знал, иначе бы уже давно взял все в свои руки. И вы просто не представляете, как мне жаль, что этот сукин сын приходится мне родственником.