Они везли отца в темноте где-то минут сорок пять. Водитель грузовика, который сидел напротив отца, начал плакать, а отец, который был одет только в белую майку и пижамные брюки, начал трястись от холода в открытом кузове. В конце концов их привезли к красивому каменному дому, выстроенному в колониальном стиле и расположенному рядом с плантацией каучуковых деревьев. При лунном свете неосвещенный дом казался какого-то нереального серебристого цвета. Из открытого на первом этаже окна лилась прекрасная классическая музыка.

Солдаты остриями штыков затолкали пленников вниз по ступенькам в какое-то подземное помещение. Вода капала с потолка и текла по стенам. Когда отец провел рукой по стене, то почувствовал бархат зеленого мха, покрывавшего камень. В длинных коридорах гулким эхом отдавались их шаги и дыхание. Пленников провели в конец этого коридора и втолкнули в крохотные камеры. За спиной отца гулко закрылась тяжелая дверь. Без тусклого желтого света фонарика, который был у тюремщика, камера погрузилась в чернильное облако темноты. Звуки тяжелых ботинок охранника становились все глуше и глуше, но облегчения это не приносило — в камере было холодно и сыро, и отца начало трясти, как в лихорадке. Звуки шагов снова стали приближаться, ритмично отсчитывая шаги. Охранник прошел по коридору мимо их камеры. На улице залаяла собака. Где-то рядышком капала вода.

Мой отец на ощупь попытался понять, каковы размеры камеры, выставляя вперед ладони. Стены и пол были из плохо обтесанного камня. Казалось, что в пустой камере ему ничего не угрожает. Внезапно послышался какой-то шум. Отец резко отскочил к стене и с ужасом начал всматриваться в темноту. Это была крыса. Он слышал, как ее когти скрежетали по цементному полу. Специфический звук. У него волосы встали дыбом. Отец просто ненавидел крыс.

Он мог терпеть змей, пауков, даже скользких лягушек или тараканов, но крыс ненавидел лютой ненавистью. О Господи, этот ужасный гладкий хвост! Он от напряжения сглотнул слюну. Снова послышался ужасный скрежет когтей, и отец с силой сжал кулаки. В темноте зубы крысы представлялись еще более длинными и острыми. Он с силой опустит свой сжатый кулак на мягкое теплое тело. Да, ее отвратительная кровь забрызгает его, но он будет чувствовать себя в безопасности. Он вспомнил, что не обут. В коридоре снова послышались звуки приближающихся шагов. Эти звуки пугали его. У него пересохло во рту.

Отец не боялся японцев. Ему нечего было бояться. Он не сделал ничего предосудительного! Ему нечего было бояться людей. Он даже не поддался на уговоры жены и не стал покупать контрабандный сахар на черном рынке. ОН НЕ БОЯЛСЯ.

Он боялся только крысы. И отец снова и снова говорил себе об этом. Ему нечего бояться. Он должен сконцентрироваться на крысе, которая может подобраться прямо к нему. Ему показалось, что он увидел, как в воздухе сверкнул меч, который снес его собственную голову. Голова отлетела в сторону, а из разорванной шеи ударил фонтан крови. «Прекрати это немедленно», — приказал он себе в невыносимой темноте. И попытался убрать из своего воспаленного воображения меч.

Потом он четко услышал крики. Хриплый крик, раздирающий душу. Отец сжался в темноте и стал прислушиваться. Крик больше не повторялся. Во рту так пересохло, казалось, что язык просто присох к небу. Он попробовал сглотнуть, но слюна не выделялась. Внезапно он почувствовала у левой ноги щетинистый мех. Его кулак направился вниз, но врезался только в цементный пол. Крыса оказалась проворной. Она чуть-чуть отскочила в сторону. Крыса просто дразнила узника.

Дверь открылась, и яркий свет ударил ему в лицо. Вскрикнув, отец поднял руку, защищаясь от яркого света, резавшего глаза. Он почувствовал страх. Звуков шагов не было слышно.

Из темноты за яркими фонарями стояли две тени. Два маленьких малайских мальчика. Своими нежными руками они помогли отцу подняться на ноги. У них были настолько испуганные глаза, что не было смысла о чем-то их даже спрашивать. Они повели отца по сырому темному коридору, в котором сильно воняло мочой. Когда отца вели по коридору, он видел множество камер по обе стороны. Из них почти ничего не было слышно, но один раз из-за закрытых дверей раздался тяжелый вздох. Этот звук отчаяния издал кто-то, у кого уже не было сил бороться и надеяться на лучшее.

В конце концов отец оказался в маленькой комнатке, в которой почти не было мебели. На столе горела небольшая желтая электрическая лампа, рядом два стула. Кроме лампы на столе стоял большой кувшин с водой и стакан. Отец зачарованно посмотрел на воду. Она казалась такой чистой, вкусной и искусительно прохладной с большими кубиками льда, которые в ней плавали. Но что-то странное было в том, что он обнаружил то, чего хотел с невероятной силой, именно в этой комнате, освещаемой тусклой электрической лампой. Он посмотрел на единственный стакан, который стоял на столе. Конечно же, можно выпить один глоточек воды, ведь правда же? Он оглядел комнату. Стены были толстыми и массивными. Прошло еще пять минут. Никого не было.

Отец поднял кувшин и набрал полный рот воды. Но жидкость была у него на распухшем языке всего секунду, он тут же выплюнул ее обратно. Вода настолько соленая, что пить ее невозможно. Глядя на следы воды на полу, отец действительно испугался. Что он наделал? Это настоящая ловушка. Наверное, все это время кто-то подсматривал за ним в замочную скважину. Его начало трясти. Неумело и поспешно отец снял с себя майку и начал вытирать ею пол. После того как пол стал сухим, отец снова надел майку на себя. В двери повернулся ключ, она открылась, и в комнату вошел человек в необычной маске. Отец был настолько удивлен видом этой маски, что невольно сделал шаг назад. В тот момент он не знал, что это была традиционная японская маска Но. Вошедший был одет в просторный халат с широкими рукавами. Он вежливо поклонился по-японски. Отец тоже поклонился в ответ. Когда человек начал двигать головой, маска будто ожила. При тусклом освещении она казалась гладенькой до глянца, как кожа у молодой девушки. Отец с удивлением смотрел на маску. Прекрасная девушка или парень улыбалась ему теплой приятной и невинной улыбкой. Под выгнутыми дугой нарисованными бровями в пустых глазницах двигались черные глаза незнакомца. Мой отец стоял посреди комнаты испуганный и растерянный.

— Императорская армия рада приветствовать вас здесь в качестве высокочтимого гостя, — произнес очень мягким голосом незнакомец в маске. На какое-то мгновение отцу показалось, что все это — просто ужасная ошибка. У японской армии не было причин приветствовать его как гостя. Он был мелким клерком, у которого не хватило ума даже на то, чтобы получить повышение за всю свою жизнь. Почему-то он проваливал все экзамены, которые сдавал. Они могут спросить жену, детей или соседей, которые все это подтвердят. Его просто приняли за кого-то другого. Человек, который нужен императорской армии, был наверняка какой-то важной шишкой, а он не сможет помочь им в их деле. Мой отец открыл было рот, чтобы сказать об этом, но вежливый незнакомец жестом показал на кувшин с водой на столе и спроста с нескрываемой насмешкой в голосе:

— Не хотите ли глоточек?

И в этот момент отец понял, что это не ошибка.

Незнакомец аккуратно налил в стакан воды и протянул моему отцу.