Изворачиваться и убегать Анатолий умел, но все равно примерно через час он понял: оторваться в метро, где всегда удавалось исчезнуть без следа, на сей раз вряд ли получится. Зато определились те, кто тянулся за ним, как нитка за иголкой.

Преследователей оказалось трое — крепкие мужики лет тридцати, ничем особенно не выделявшиеся в пестрой толпе пассажиров. Первый — среднего роста блондин в голубой джинсовой рубашке с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые руки, и в темных джинсах — не пойми как обычно оказывался всегда чуть впереди Фомича. Второй — жилистый малый в светлой «ла-косте» и брюках из кремовой плащовки — таскал целый ворох свернутых в трубку газет и, встав неподалеку от Анатолия в качающемся вагоне, разворачивал, словно фокусник перед детишками, то одну, то другую. Третий — с круглой добродушной физиономией и чуть приплюснутым боксерским носом — то возникал, то пропадал, то у него в руках появлялась сумка из пестрой болониевой ткани, то исчезала. Впрочем, радовало лишь одно: судя по экипировке, эти бойцы не имели при себе оружия. Хотя носят же кобуры с пистолетами и на ноге!

Встречу с приятелем, ждавшим на Таганке, озабоченный Власов решил пустить побоку: потом можно позвонить или встретиться и извиниться. Главное, чтобы была у тебя такая возможность в дальнейшем — встретиться или позвонить. Сейчас важнее уйти живым и невредимым, а потом разберемся, что к чему и почему. Четверо мужчин, словно связанных невидимой нитью, уже полтора часа мотались по разным веткам метрополитена, и один из них, страстно желавший избавиться от остальных, никак не мог этого добиться, а остальные никак не соглашались сдаться и в ответ на все новые и новые выверты беспокойного клиента молча находили контраргументы, заставлявшие того в отчаянии закусывать губу до крови.

Наконец, решив, что дальше так продолжаться не может и пора положить конец дурацким гонкам, Фомич выскочил из метро на «Курской». Этот район он знал хорошо, к тому же предприимчивые строители изрыли там все кротовыми ходами, а у вокзала всегда полно народу. Тут тебе электрички, тоннели, ведущие к перронам и в залы ожидания, камеры хранения с рядами металлических ячеек, буфеты, киоски, праздношатающаяся публика. И открытый путь в кварталы старой Москвы с ее кривыми переулочками и проходными дворами.

Очутившись на улице, Анатолий на секунду приостановился около дверей вестибюля «Курской-радиальной», сделал вид, что прикуривает, и бросил быстрый взгляд налево — туда, где у протянувшегося на добрых полторы сотни метров стеклянно-алюминиевого здания вокзала, между беленьких пластиковых павильонов скрывались входы в тоннели. И тут же наткнулся взглядом на уже успевшую опротиветь рожу малого в светлой «ла-косте». Ясно. В ту сторону хода нет! Придется по подземному переходу на другую сторону Садового кольца и дворами к Покровке или на бульвар, а там уж как Бог даст! По крайней мере есть надежда, что тут, на вольном воздухе да среди закоулков, проклятая троица от него отвяжется. Должны же они, черт бы их побрал, когда-нибудь потерять его след?!

Власов быстрым шагом спустился в переход, поднялся наверх и сразу направился мимо ювелирного магазина и церковной лавки в глубь длинного проходного двора. Вернее, это был даже не один, а целая система сообщающихся между собой дворов и запутанных проулков, выводивших в Лялин и в Подсосенский переулки, а оттуда, через другие проходные дворы, к бульвару и дальше, к Солянке. Тот, кто слабо ориентировался в этом лабиринте, неизбежно должен отстать, потеряться среди строений, грязных мусорных баков и спортивных площадок, окруженных покосившимися обветшалыми заборами, проиграть во времени и упустить преследуемого. А Фомичу страстно хотелось, чтобы его упустили: кто знает, какова сегодня ставка на непонятных бегах, в которых он принужден участвовать? Вдруг цена ей ни много ни мало, а жизнь?

Скорее, скорее! Анатолий невольно убыстрял шаг. Закоулки хорошо, но недалеко есть прекрасный «сквозняк», как называют на жаргоне проходные подъезды. Этот был шедевром и не раз помогал Власову избежать нежелательных встреч, но пользовался он им очень редко и лишь в случаях крайней необходимости. Похоже, сегодня как раз такой случай.

В замечательном подъезде раньше располагались разные организации, а теперь их место заняли офисы фирм — по паре на этаж старинного дома, одно крыло которого выходило на Хохловку, а другое на бульвар. Выход во двор, скрытый от глаз не посвященных в таинства подъезда, был не самой главной его достопримечательностью. Великое достоинство заключалось в том, что, поднявшись на третий этаж и открыв скромно приткнувшуюся рядом с нишей лифта дверь, можно было попасть в галерею, выводившую в другой подъезд, а из него через черный ход выйти во двор, соответственно тоже проходной, быстренько очутиться в Колпачном переулке и оттуда, через Потаповский, вновь нырнуть в лабиринты старой Москвы. Тогда все эти любители газет и плосконосые только и увидят Толю Горелого! Адью!

Фомич метнулся за угол дома и побежал мимо детской площадки с избушкой на курьих ножках и деревянными гномами, охранявшими пыльную песочницу. Так, теперь еще раз за угол и в подворотню. Кажется, впереди никто не маячит и сзади тоже не слышно топота чужих ног, однако радоваться и праздновать удачу еще рано. Лучше на всякий случай свернуть в следующий проходной двор: так надежнее да и к спасительному «сквозняку» ближе.

Теперь скорее мимо автостоянки, на другую сторону бульвара и в подъезд, пока никто натужно не сопит в затылок. Используй преимущество на всю катушку, отрывайся так, чтобы больше на хвосте не висли.

«А если около дома начнут караулить? — мелькнула паническая мысль. — Ведь не в метро же они ко мне приклеились, а откуда могли вести, кроме как от дома?»

Хорошо, пусть так, но это обмозгуем потом: сейчас главное — оторваться!

Власов распахнул дверь и шмыгнул в прохладный полумрак подъезда. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, помчался по лестнице наверх и тут внизу гулко хлопнула дверь. Анатолий не удержался и, свесившись через перила, посмотрел — кто вошел?

Мать бы их! Да это же жилистый мужичонка с газетками! Резвый малый, ничего не скажешь, придется брать ноги в руки, не то самого возьмут за задницу!

Уголовник рванул наверх еще быстрее и в мгновение ока очутился около заветной двери на галерею. Распахнул ее, сделал несколько шагов и остановился — навстречу ему шел блондинчик в джинсовой рубахе! Как они сумели опередить его и перекрыть путь к спасению? Неужели им тоже известен этот дивный «сквозняк»?

Куда теперь двигать, назад или вперед? За спиной наверняка окажутся двое, а впереди пока один. И Власов решительно двинулся на блондина, слегка наклонив голову и готовясь под шаг садануть его ногой в пах. Драться Анатолий умел и не боялся, а в зоне не раз приходилось попадать и не в такие переделки.

— Стой! — неожиданно приказал блондин в джинсовой рубахе. — Ни с места!

Фомич лишь ухмыльнулся в ответ: кишка тонка оказалась остаться один на один? Но тут что-то щелкнуло в руке блондинчика, и Власов предпочел остановиться.

Мужик в джинсовой рубахе держал в правой руке пистолет-авторучку: однозарядную игрушку, достаточно крупного калибра и немалой убойной силы. Однажды Анатолий видел, как из такой штуки с расстояния в несколько шагов пробили насквозь ящик с песком. Проводить эксперименты с собственной фигурой в узкой галерее, где и увернуться-то нельзя, а спрятаться тем более некуда, ему совершенно не хотелось — пуля, она, как известно, дура!